На старенькой, обшарпанной скамейке,
Под взглядами гуляющих людей,
Сидел старик в потёртой телогрейке,
Кормил подсохшим хлебом голубей.
Деревья в танце ветками сплетались,
Кипела жизнь под солнцем и дождём,
И люди то встречались, то прощались —
Бурлили чувства в сквере городском.
Но эта жизнь вдруг тихо замирала
У ног того чудного старика,
Где стая птиц так громко ворковала
В тиши его сакрального мирка.
Закрыв глаза, с добрейшею улыбкой,
Он крохотный мирок свой обнимал,
Ведь то, чем он владел, всё было зыбким,
Но большего старик и не желал.
Когда пришла пора уйти на небо,
Он тихо звал с собою голубей,
В кармане оставались крошки хлеба —
Остатки сизокрылых вешних дней.
А голуби к скамье пустой слетались
Со всех сторон, спускались свысока,
В глазах их круглых долго отражались
Подсохший хлеб и тень от старика…