Я влюбился в тебя, чтобы ласково видеть эпоху
И объять голубые леса у заснеженных губ,
Чтобы рваной рубашкой на ниточке прошлого сохнуть,
И оглохнуть, когда звонкий ангел разбудит тайгу.
Я влюбился в тебя, чтобы морем напиться до сини,
Чтобы сильно хвататься за громкие крики секунд,
Чтобы плакали и танцевали живые осины
В моих записях быстрых на белом бумажном снегу.
Я влюбился в тебя, чтобы духом прозреть до начала
Беспокойных берез, подающих монеты листвы
В шапку мира, который нас носит и грудью качает.
Чтобы спеть золотую пустыню и жало осы,
Чтобы все на земле — предстояло и высилось вольно,
Чтобы видеть людское, и этим людским дорожить,
Чтобы утром росистым бежать по сиротскому полю
И подолом души прикасаться до вызревший ржи.
Я влюбился в тебя, чтобы кланяться пальцам и птицам,
Чтобы с дрожью ощупать, как Бог молчалив и велик.
Так родился на свете я — чтобы однажды влюбиться
И глазами любви этот смертный удел отмолить.
…И целуя человека, я целовал и это яркое летнее солнце, и реку — всю разом, целиком, и быстро снующих вокруг стрекоз, и свободу быть собой.