Скрипач ростовский Моня

Скрипач, а идиш Моня —
Когда-то бог симфоний —
Играет каждый вечер в ростовском кабаке.
Костюмчик так, не очень,
Но чистый, между прочим,
И кое-что в потёртом кошельке.

Скрипач еврейский Моня,
Ты долго жил, ты понял:
Без мрака нету света,
без горя нет удач.
Услышь, как скрипка стонет
В солдатском эшелоне,
Ты вспомни, Моня,
вспомни и поплачь.

Здравствуйте, гости!
Ай, не надо, ай, бросьте.
Здравствуйте, гости!
Золотые мои!
Столик Ваш справа.
Моня, бис! Моня, браво!
Моня не гордый,
Моня пьёт на свои.

Скрипач ростовский Моня,
В своих сухих ладонях
Ты держишь моё сердце,
Как горло держит стих.
Смычком едва касаясь
Завитых струн-красавиц,
Грехи мои больные отпусти.

Играй, маэстро Моня!
Скрипач всегда «в законе».
Когда задуют ветры
И душу замутит,
Тогда к тебе приду я,
И всех как ветром сдует,
И мы споём наш старенький мотив:

Здравствуйте, гости!
Ай, не надо, ай, бросьте.
Здравствуйте, гости!
Дорогие мои!
Столик Ваш справа.
Моня, бис! Моня, браво!
Моня не гордый,
Он живёт на свои.

Послушай меня, Моня:
Я вечно на перронах,
Я трусь о них, как трётся
О струны канифоль.
Но каждый раз в вагоне
Пассажи твои, Моня,
Снимают враз мне головную боль.

Здравствуйте, гости!
Ай, не надо, ай, бросьте.
Здравствуйте, гости!
Дорогие мои!
Столик Ваш справа.
Моня, бис! Моня, браво!
Моня не гордый,
Моня пьёт на свои.
_________
Легенда города Ростова — скрипач еврейский Моня

Много ли в Ростове музыкантов, ставших городской легендой? Пожалуй, всего один. Тот самый, которому Александр Розенбаум посвятил песню «Скрипач Моня».

ДУЭТ С РОЗЕНБАУМОМ.

Ресторан «Скиф» был переполнен, когда там играл Соломон Наумович. И это несмотря на специальные приглашения, без которых двери никому из посетителей не открывали!
— Сегодня от этого ресторана, который находился в Ленгородке, не осталось ничего. А в 80-е годы попасть туда было невозможно, — вспоминает пианист и клавишник Сергей Юрьевич Филонов, которому довелось выступать вместе с Моней более десяти лет.
— В «Скифе» была восхитительная кухня. Но такие известные певцы и музыканты, как Михаил Шуфутинский, Юрий Антонов, Надежда Чепрага, Константин Орбелян и многие другие, приезжали туда только затем, чтобы послушать Моню. А у Александра Розенбаума после выступления «ростовского Паганини» возникла мысль написать про него песню, — вспоминает С.Ю. Филонов.
В тот вечер в «Скифе» был аншлаг. Интерес публики подогревался ожиданием Розенбаума. Представители городской элиты и номенклатуры хотели услышать модного автора. Часа в три ночи гости разошлись, так и не дождавшись песен Александра Розенбаума. И началось настоящее представление для своих, для избранных.
— Практически ни одной песни из репертуара Розенбаума Моня толком не знал. Но играл все, да еще как! Он то закатывал глаза и будто взлетал, то расстилался вдоль скрипки и как бы медитировал. Они с Сашей Розенбаумом словно слились в музыкальном экстазе, — рассказал корреспонденту «Вечернего Ростова» Сергей Филонов.
Вот тогда Розенбаум и заявил, что просто обязан написать песню про Моню. И он сдержал обещание.

Скрипач ростовский Моня!
Ты долго жил и понял:
Без мрака нету света,
Без горя нет удач.
Услышь, как скрипка стонет
В солдатском эшелоне.
Ты вспомни, Моня, вспомни
И поплачь.

Приехав в очередной раз на гастроли, Александр Розенбаум позвонил Моне, пригласил во Дворец спорта на свое выступление и попросил захватить с собой скрипку. Соломон Наумович с радостью принял предложение. Маэстро пришел на выступление друга с близкими родственниками.
— В тот день впервые прозвучала песня про Моню, которую ему посвятил Розенбаум. Он же вывел ресторанного музыканта на сцену и представил публике. А потом Соломон Наумович аккомпанировал певцу на скрипке и плакал. Это был один из самых счастливых моментов в его жизни, — вспоминает С.Ю. Филонов.
Через несколько лет эту песню начал исполнять и Михаил Шуфутинский. О Ростовском виртуозе узнали и эмигранты, и советская публика.

«БРАВО ПАГАНИНИ!»

Однажды Соломон Наумович Телесин (так звали скрипача) выступал на левом берегу Дона, в ресторане «Фрегат». Публика собралась разношерстная: и блатные, и те, кто причеслял себя к городской элите. Все пили и закусывали, пока не появился Моня.
Началось представление, которое заставило многих посетителей забыть о явствах. Даже когда лопнула струна, он не перестал играть и выполнил все заказы: «Мурка», «7:40», «Я люблю тебя жизнь…»
За столиками не сразу поняли, что Моня играет на испорченном инструменте. А когда очевидное стало явным, кто-то крикнул: «Браво, Паганини!»
Скрипач молча поклонился…
— С тех пор его часто звали «наш Паганини». Он виртуозно исполнял классику и шлягеры, народные и блатные мелодии, — рассказывал корреспонденту «Вечернего Ростова» Влад Андрианов, бывший солист ансамбля «Лейся, песня», исполнитель хитов «Прощай», «Кто тебе сказал» и многих других.
Однажды в «Балканы» пришли парни, послушали Моню и тожерешили заказать кое-что для души. «Слабай «Дым над водой» из «Deep Purple», — попросили они маэстро. Моня опешил, но вида не подал: «Вы заплатите, а мы уж таки сыграем».
Он повернулся к человеку за роялем: «Знаешь, что это за дым такой? Тогда начинай, а я подхвачу!» Вряд ли еще кому приходилось слышать столь виртуозное исполнение рок-композиции на скрипке…

ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ

В детстве Соломона музыкой заниматься заставляли. Папа запирал его на чердаке и вынуждал учить нотную грамоту в то время, как другие мальчики во дворе играли в футбол. В довоенные годы во многих еврейских семьях было принято обучать мальчиков игре на музыкальных инструментах, и в первую очередь на скрипке…
Потом папа Мони понял, что у его сына есть перспективы. Он повез мальчика в Одессу, к профессору музыкального интерната имени Столярского. Но Соломона в интернат не приняли: к тому времени там ввели лимит на прием детей из еврейских семей на скрипичное отделение.
Отцу предложили отдать ребенка на отделение ударных инструментов. Но он отказался и гордо заявил: «Нет, мой сын таки будет скрипачем».
И Моня им стал! В Ростове еще остались люди, которые помнят как Моня играл на железнодорожном вокзале. Футляр от скрипки быстро наполнялся денежными купюрами. А карманные воришки успевали сделать свое дело, прежде чем загипнотизированные чарующими звуками скрипки пассажиры приходили в себя.
— Не многие помнят, что до выступления в ресторанах Моня успел поиграть в различных оркестрах. В 70-е годы моя мама, Дарья Дорофеевна, была заведующей лекторией в нашей филармонии и помогала Моне с тарификацией. В то время прибавка в размере 1 рубль 50 копеек многое значила для музыкантов, — рассказал корреспонденту «Вечернего Ростова» Влад Андрианов.
Настоящей концертной площадкой для Мони стали рестораны. Завистники распускали слухи, что произошло это не от любви к искусству, а из-за пристрастия маэстро к спиртным напиткам.
Но, по мнению Влада Андрианова, это не так. Скрипач позволял себе «принять на грудь» не более 50 граммов перед выступлением.
— В 1990 году, после десятилетнего перерыва, мы встретились с Мишей Шуфутинским. Он тогда только вернулся из-за границы и пригласил друзей в свой номер в гостинице «Ростов». Моня играл нам весь вечер, а к спиртному даже не прикасался, — вспоминает Андрианов.
Однажды один молдованин специально приехал в Ростов, чтобы послушать Монину скрипку и выпить с её хозяином коньяка. Маэстро уважил гостя, сыграл и выпил с ним рюмочку. А потом подмигивал буфетчице, и та наливала маэстро подкрашенной водички.
Приезжий быстро захмелел, а Моня как ни в чем не бывало продолжал свое выступление перед публикой…

«ЭТА ПЕСНЯ ПРО МЕНЯ»

Соломону Наумовичу много раз предлагали перебраться на постоянное место жительства за границу. Но он всякий раз отказывался.
В 1994 году, за год до смерти, его пригласили выступитьб в Германии перед министрами, нефтяными магнатами и бизнесменами из России. Музыканты только начали, вдруг кто-то спрашивает: «А вы знаете песню про ростовского скрипача Моню?»
«Конечно, знаю — ответил Моня, ведь она про меня!»
— Собравшиеся засомневались. Только один нефтяной магнат из Уфы поверил, что Моня не является «сыном лейтенанта Шмидта». Он потом пригласил нас выступить на именинах своего друга и помог Моне записаться на студии. Это была первая и единственная запись «нашего Паганини», — рассказал Сергей Филонов.
В Германии Соломон Наумович сказал ему, что всего за три дня гастролей успел соскучиться по Ростову. «Теперь ты понимаешь, почему я не могу постоянно жить за границей», — объяснил он Филонову.
А еще он тогда рассказал, как в 16 лет ушел на фронт. Во время Великой Отечественной войны Соломон Наумович Телесин был пулеметчиком и получил боевые награды.

ЗАЛЕТНЫЕ ПРОЛЕТЕЛИ

Играй, маэстро Моня.
Скрипач всегда в законе.
Когда задуют ветры
И душу замутит,
Тогда к тебе приду я,
И всех как ветром сдует,
И мы споем наш Старенький мотив.

По слухам Моня был богатым человеком. Но их опровергли какие-то залетные гастролеры, обчистившие квартиру скрипача.
— Мне кажется, Моня даже заявление в милицию не писал, хотя был страшно расстроен, — вспоминает Влад Андрианов. — Но сквозь слезы обиды проступала радость: не унесли его главную ценность — скрипку!
Скрипка была ценная — работы известного мастера 18 века. Залетные оказались дилетантами в этой области. А Моня еще много лет играл на раритете — ворам и министрам, бизнесменам и артистам…

**********************
В. Ягозинский

У кабацкого артиста жизнь бывает и цветиста.

(фрагмент интевью с одним из аккомпаниаторов Соломона Наумовича Телесина — Сергеем Филоновым)

Спрячьте денежки!

— Некоторые мои коллеги стесняются признаваться, что играют перед жующей публикой. Другие не желают афишировать доходы. На мой взгляд, это неправильно: заработки в кабаках уже не будоражат воображение, а статус ресторанного музыканта, наоборот, повысился, — считает Сергей Филонов.
Раньше все было по-другому. После вечера работы «лабухи» набивали чехлы из-под своих инструментов денежными купюрами!
Филонов начал свою кабацкую карьеру в 1984 году, после окончания Ростовского ущилища искусств. Молодого пианиста пригласил вместе выступать легендарный скрипач Моня. Рестораны и кафе «Скиф», «Космос», «Фрегат» и многие другие были тогда неформальными концерными площадками.
— С Моней я прошел хорошую школу. Научился играть буквально все! С ходу делал аранжировки композиций, которые нам заказывали клиенты, от блатных шлягеров до классики, — рассказал С.Ю. Филонов.
В середине 80-х удавалось неплохо зарабатывать. Но Моня всегда был осторожен, цепким взглядом изучая публику. А денежные купюры, полученные от благодарных слушателей, тщательно припрятывал.
Однажды он рассказал молодому музыканту историю, приозошедшею с ним в 60-е в ресторане «Театральный». Моня, как всегда, был в ударе. В общую кассу (полотняный чехол для барабанных палочек) деньги стекались ручьем. Особенно часто заказывали любимые песни мужчины за дальним столиком. Они щедро платили, темпераментно танцевали с дамами. А в конце вечера показали красные «корочки». Потребовали достать полотняный чехол и пересчитали всю выручку.
— Музыкантов несколько раз вызывали потом на допросы. К счастью для них, история не имела последствий. Скорее всего, сыграл свою роль авторитет Мони в определенных кругах, — вспоминает С.Ю. Филонов.
После того случая все ресторанные музыканты стали осторожничать. А посетители увеселительных заведений пускались на хитрости. Делая заказ, они предлагали «лабухам» закурить папироску, в пустой полости которой находилась свернутая трубочкой купюра.

Кошки под сценой

В ресторнае «Балканы» жили совершенно дикие кошки. Они никому не давались в руки, поймать их было невозможно. Не разбирать же сцену, под которой они поселились!
— Их никто не кормил: пищу себе они добывали сами. Когда мы играли и посетители шли танцевать, кошки прыгали на стол, хватали люля-кебабы, бифштексы и шницели и вновь исчезали под сценой. Все происходило молниеносно! — рассказал Сергей Юрьевич Филонов.
Запомнилось ему и то, как в Ростове гостили бизнессмены из Восточной Сибири. Гуляя в ресторане, они заказали песню о Камчатке. Ничего такого ростовские музыканты, конечно же, не знали. Однако, они с честью вышли из положения, спев «Ах, Камчатка, жемчужина у моря».
«Как это мы до сих пор не слышали такую замечательную песню?» — удивились гости. И попросили записать им слова.
А в «Космосе» после старта горбачевской антиалкогольной компании коньяк и водку стали подаваьб в чайниках. Пить приходилось из малньких чашечек. — До сих пор без смеха не могу вспоминать, как взрослые и солидные люди пили «кофе» и «чай». Время от времени метродотель напоминал гостям, что, когда пьют чай, то не чокаются!

Пуля за халтуру

В начале 90-х ресторанная публика претерпела значительные метаморфозы: за столиками появились бритоголовые братки в кожаных куртках. Они откровенно бравировали пистолетами. Иногда куражились над музыкантами, демонстрируя свою крутизну.
Как-то раз скрипачу Моне и Филонову, выступавшему с ним, они сделали предложение, от которого музыканты, опасаясь за свое здоровье, не смогли отказаться. На ночт глядя пришлось ехать в станицу Ольгинскую. На базе отдыха вооруженные люди «отвязались» на полную катушку. Музыканты исполнили им весь свой репертуар. Потом братки вызвали девушек легкого поведения.
— «Ночные бабочки» наотрез отказались исполнять стриптиз под нашу музыку, заявив, что они «не такие». Во время разборок мы предпочли уйти по-английски, не попрощавшись, — вспоминает Сергей Филонов.