Свадебное платье — это кошмар и счастье, ад и рай!
А моя дочь потребовала таких три. На регистрацию, на банкет, и для пьяных танцев в конце.
Вот, вы бывали когда-нибудь в конце?..
А я бывал. Хоть путь к нему и был извилист. Потому как свадебные платья — это ещё не конец.
Конец — это когда к трём платьям невесты добавляются платья её сестёр и платье, мать её, матери. Которое и являет собой вышеупомянутый кошмар, ад и ужас, поскольку обязано одновременно быть: феерическим, но не кичливым; приметным, но не режущим глаз; притягательным, но не вызывающим; ярким, но не кричащим; и богатым без излишка.
И это я — не о цене. Цена значения не имеет, ибо, цитирую: «Это свадьба моей дочери и на цену мне плевать!».
А значит плевать и вам. А вот слюной или кровью это уж как получится.

И вот вы ходите и седеете, сидите и хиреете, лежите и подыхаете от предстоящих вам радостных событий, с волнением предвкушая неизбежный инфаркт и банкротство, как вдруг в комнату вбегает невестина, мать её, мать и, захлёбываясь от возбуждения, кричит: «Я его нашла!!!».
И в этот момент вы, разумеется, не находите у себя пульса. Потому что, когда ваша жена чего-то находит, вы непременно его теряете.
— Что нашла? Кого? Почём? Сколько? — принимаетесь вы стрелять по широкой дуге. И в ответ слышите:
— Платьице!
С последующим уточнением:
— Правда за ним нужно слетать в Украину, но я всё посчитала, это всё равно получается гораздо дешевле и выгодней!

И услышав это словосочетание: «дешевле и выгодней», вы сразу же вспоминаете, что мать невесты ни много ни мало, а на секундочку целый доктор экономических наук. Причём этим званием вы наградили её сами, когда в прошлый раз, ради «выгоды», она купила дорогущий лыжный инвентарь всё в той же Украине, но потом не смогла его переслать и вынуждена была за ним лететь, отчего инвентарь покрылся благородным золотом, а лыжи — платиной.
И вспомнив об этом, вы ещё зачем-то уточняете:
— Ты уверена?!
И получаете:
— Не занудствуй. Заказывай билет!
И, разумеется, заказываете, дрожа пальцами и путая дату возвращения всего на каких-нибудь пару месяцев. Отчего шикарное платье вместе с невестиной матерью планирует прибыть на торжество уже после оного!

Но не зная всего этого, о билетах вы напрочь забываете, так как есть ещё много-много радостного, отчего вам хочется повеситься.
А за три дня до отлёта, сверив даты, мутнеете разумом. И, сплевывая кровушкой, быстренько всё переоформляете, переплачивая втридорога, поскольку и так уже сэкономили себе похороны.
И квест «Привези платьице!» на-чи-на-ет-ся.

Жена летит в Киев с двумя чемоданами для родственников, чтоб уж наверняка «дешевле и выгодней», и прикупает там в добавок к платьицу ещё полгорода.
И когда среди ночи вам приходит сообщение: «Вылетай срочно! Требуется помощь!», вы, ничего не спрашивая, летите, сломя голову, неся в себе почку и полпечени, расплачиваться за «дешево и выгодно».

И лишь по прилёту узнаёте, что вас вызывали не как донора, а как грузоперевозчика. И с удовольствием ощупывая уцелевшие органы, принимаетесь распихивать по рюкзакам-чемоданам захваченные полгорода. Не упаковывая лишь скромное королевское платьице викторианской эпохи весом в пуд, и с самосвал габаритами.
Потому что, цитирую: «Если помнётся хоть краешек, я казню каждого, и тебя — первого!».

После чего с женой и со всем этим ворохом отправляетесь в аэропорт Борисполя, и катите на тележке эту зачехлённую гробину, громоздящуюся поверх рюкзаков и чемоданов.
И люди на вас оборачиваются, бормоча вам вслед: «горе-горем, но нельзя же так перевозить покойников!».

А у стойки регистрации вас неожиданно окружают таможенники и, указывая на труп, интересуются: «Кого это?».
Жена объясняет им, что это платьице, и ещё что-то про свадьбу, трогательное, в надежде, что таможенники от радости тронутся и предоставят нам отдельный самолёт или хотя бы труповозку.

Однако таможенники отчего-то трогаются не в ту сторону, и требуют заплатить за платьице — что даже фонетически звучит неприемлемо.
— За-пла-тить-за-пла-тьи-це?!! — артикулируя, переспрашивает их доктор экономических наук в недоумении.
И вы шепчете ей: «Да бог с ним! Оно и так уже бриллиантовое!».

Но жена у вас, к счастью, принципиальная. Она не против платить, но не готова сдать драгоценность в багажное отделение. И потому заявляет, что раз погоды в самолётах стоят ужасные, то платье ей может понадобиться для утепления.
— Так надевайте! — берут её «на слабо» таможенники. — Вот прямо здесь и натягивайте!
А с ней так нельзя, она азартная — и велит вам распаковывать.
— Вскрывай! — горячится принципиальная. — И помогай натягивать!
И вы вскрываете тот труп, выпуская наружу все его тюлевые внутренности, и мать невесты в него облачается.

— Натя-я-я-гивай! — хрипит она, втискивая себя в кружева и в корсетную талию. — Натя-я-я-гивай!
И вы ня-я-ягиваете, стоя перед толпой зевак и ощущая, что именно вас и натя-я-я-ягивают.
— А как же пальто? — говорят вам вдруг таможенники. — Оно ведь тоже не габаритное.

Так вы поверх всего ещё и пальто натя-я-я-я-гиваете!!!
А потом катите свою «матрёшку» под бурные овации. И тот самый конец, наконец, чувствуете.