Яша (Иосиф Робертович) Хейфец уже при жизни стал легендой, его называли императором скрипки. Крупнейший немецкий скрипач Карл Флеш писал о Хейфеце: «Он, бесспорно, редставляет собой вершину современного развития нашего искусства. Прежде всего достойна удивления его постоянная, ничем не скованная техническая оснащенность. Ему не нужно „разыгрываться“. Пальцы и смычок действуют безотказно, словно машина, которая нажатием кнопки сразу же начинает работать во всю мощь. Тон Хейфеца благороден и чарующе красив, техническое мастерство не имеет изъянов… Граммофонные записи Хейфеца принадлежат к самым совершенным, так что слава о нем надолго переживет его…».
Когда в классе знаменитого скрипача, профессора Петербургской консерватории Леопольда Ауэра появился новый ученик — Яша Хейфец, он был совсем еще малыш в костюме с короткими штанишками. Однако на своей маленькой детской скрипке мальчик принялся весьма уверенно играть концерт Глазунова, посвященный Ауэру. Профессор был в ту пору уже немолод. Закрыв глаза, он сидел в кресле и, казалось, дремал… Играя, мальчик поглядывал на своего будущего профессора и, стараясь привлечь его внимание, сыграл одно аллегро весьма вяло и остановился… Ауэр нехотя открыл глаза.
— Я сейчас сыграл аллегро, — сообщил мальчик.
— Я слышал, — ответил профессор. — А вам понравилось?
— Не знаю, — ответил Ауэр.
— А как нужно, чтобы понравилось? Ауэр взял в руки детскую скрипку и заиграл ту же музыку с неподражаемым артистизмом и вдохновением. Закончив концерт, он устало сказал:
— Вот так.
— Поздравляю вас! — сказал юный скрипач. — У вас хороший вкус. А я-то боялся,
что вы останетесь довольны тем, как я сыграл это аллегро… Ведь, откровенно
говоря, я сыграл его очень плохо.
Хейфец был лучшим учеником петербургского скрипача Леопольда Ауэра, для которого писали Чайковский и Глазунов и который создал русскую скрипичную школу, ставшую в XX веке самой авторитетной в мире. Судьба Хейфеца сложилась фантастически благополучно. Родившись в городе Вильно в семье бедного скрипача, он, будучи трех лет от роду, получил от отца в подарок маленькую скрипку. Феноменальные способности у ребенка обнаружились сразу; уже в шесть лет Хейфец сыграл концерт Мендельсона.
Сам Глазунов, директор Петербургской консерватории, выхлопотал у царя
специальное разрешение, позволившее семье поселиться в столице, чтобы мальчик мог учиться у Ауэра. В 1912 году Хейфец с триумфом исполнил в Берлине концерт Чайковского, а в 1917 году, подписав контракт, эмигрировал в Америку.
27 октября 1917 года Хейфец дебютировал в нью-йоркском Карнеги-холле, после чего его безоговорочно признали «скрипачом номер один». Его образ жизни образцово соответствовал статусу звезды. Голливудские съемочные группы просто фиксировали, как Хейфец ухаживает за розами на своей вилле, играет в теннис, водит автомобиль и занимается, используя для гамм и этюдов специально предназначенную для этого «простую» скрипку, а для концертного репертуара — два бесценных инструмента работы Страдивари и Гварнери дель Джезу. В 1939 году в Голливуде был снят художественный фильм They Shall Have Music («Им нужна музыка»), где скрипач сыграл самого себя — легендарного Хейфеца, чей приезд спасает от закрытия музыкальную школу и решает судьбу героев. В титрах так и написано: в роли Хейфеца — Яша Хейфец.
К услугам музыканта были лучшие оркестры, дирижеры и пианисты, которых он выбирал, устраивая строгие конкурсы. Концертмейстера Брукса Смита, с которым Хейфец работал с 1954 года до своего последнего концерта в 1972 году, скрипач выбрал, прослушав 75 пианистов.
Хейфец одним из первых в мире получал доступ к технологическим открытиям в области звукозаписи, которая в тридцатые годы стоила невероятно дорого. Он первым осуществил уникальный для своей эпохи трюк: записал по отдельности обе партии концерта Баха для двух скрипок, которые
затем были объединены. А когда появилась возможность записывать большие куски музыки, Хейфец выбрал не шлягер, а 5-й концерт Моцарта. Иначе говоря,
подчеркнул, что намерен утвердиться перед широкой публикой как серьезный
музыкант.
Имидж и амплуа звезды порой парадоксальным образом мешали современной Хейфецу публике считать его не только блестящим виртуозом, но и интересным интерпретатором. Об этом еще в 1934 году писал авторитетный советский педагог Израиль Ямпольский в рецензии на выступления артиста в России: «Видеть в Хейфеце лишь только виртуоза — значит не видеть главного. Скрипач, о широте творческих устремлений которого говорит предельное
совершенство исполнения таких полярно противоположных по своей музыкальной природе произведений, как, например, концерты Вьетана и Брамса, не может быть причислен к разряду только блестящих скрипачей-виртуозов… Хейфеца надо уметь слушать». Хейфец модернизировал школу Ауэра, практически создав свое направление.
Гастроли 1934 года остались единственным визитом Хейфеца на родину после его отъезда в Америку. За 17 дней в Москве и Петербурге музыкант дал 13 концертов, мастер-класс, встретился в Московской консерватории со студентами. После концертов Хейфеца провожали до гостиницы восторженные толпы, всякий раз перекрывавшие движение по Большой Никитской. В эти же дни музыкант встретился с оставшимися в России родственниками, которые передали ему хранившуюся все это время его первую маленькую скрипку.
После триумфального выступления Хейфеца в Лондоне к нему в артистическую зашел Бернард Шоу и с серьезным видом посоветовал молодому артисту:
— На этом свете не может быть ничего совершенного. Ваша игра очень опасна, она может возбудить зависть богов. Я бы вам советовал каждый вечер перед сном брать хотя бы одну фальшивую ноту, благодаря чему вы станете похожим на обыкновенного смертного…
Яша Хейфец решил воспользоваться тем, что он едет в купе поезда
один, вынул из футляра скрипку и стал упражняться. Проходивший до коридору
проводник отворил дверь купе и строго заявил:
— Вы можете себе играть, мне это не мешает, но не вздумайте заниматься
собиранием милостыни в поезде — это запрещено законом!
— О, не беспокойтесь, любезный, — ответил Хейфец. — Я всего лишь готовлюсь к
сбору милостыни… в самом большом концертном зале Нью-Йорка
У Хейфеца было два любимых тоста: первый «За всеобщее непонимание» и
второй — «За комнату без углов». Он говорил по-русски и читал русскую
литературу.
У Хейфеца были две скрипки — Гварнери и Тонони.
Скрипку Гварнери он завещал музею в Сан-Франциско с примечанием о том, что на этой скрипке могут играть только «достойные.
АФОРИЗМЫ
Громче всего требуют тишины.
Люди говорят — уходит время. Время говорит — уходят люди.
Красота спасет Мир, если она добра. Но добра ли она? Не красота
спасет Мир, а светлые помыслы. Ибо какой прок от надменной и безбожной красоты?
Не все в жизни выбираешь, иное- выбирает тебя.
Не ищи повод, и так причин предостаточно.
·
·
·
·