Всё будет: и первая встреча, и робкое: «Да!»
На свадебных фото мгновеньем неловким застынет.
И память о нем окропит, как живая вода,
Опять возвращая нас в рай из засохшей пустыни.
Всё будет: на тонком запястье спиралью браслет,
По вьющимся прядям так нежно скользящие пальцы
И «Белая гладь» заключенная в круглые пяльцы,
И плед у камина, и счастье на множество лет.

Всё будет: и рухнувший мир, и паденье с небес,
«Лонг Айленд"* в стеклянном бокале — от боли утеха,
И губы чужие, как способ забыть о тебе,
И в трубке гудки монотонной пульсацией эха.
Морозный узор на стекле, словно вышитый шелк,
И все остальное, любимое, станет постыло,
Однажды придет пониманье, что все уже было.
А там, наверху, нам зачтут этот смертный грешок.

В привычном быту, в повседневности вечных забот,
За утренней чашечкой чая с букетом ванили
Вдруг как-то совсем незаметно закончится год,
В котором мы так безвозвратно друг друга любили.
Закончится год. Я повешу другой календарь.
Он будет, как прежний, нанизывать время на нитку
И слушать, как вьюга в ночи завывает отчитку**,
И молится Богу о нас преподобный январь.

* «Лонг Айленд» — алкогольный коктейль
** отчитка — молитва, изгоняющая бесов