Какая длинная метель
поёт, вытягивая губы.
Мы любим сладостно и грубо
и зарываемся в постель.
Метель обрежет телефон
и на столе свечу потушит,
она любую жизнь задушит,
обвив ей шею, как шарфом.
Тот устрашающе глубок,
кто в споре с миром нелюдимым.
Всю теплоту
своей любимой
отдать хотелось, но не смог.
должно быть, сумрак недвижим
и бесконечно завыванье,
как это вечное призванье —
не знать признанья тех, кем жил.
Метель всё плещется…
Стенам
стоять преградою от мира,
где золотые звуки лиры
еще вчера взывали к нам.