-Ты раньше не слышала «Крейцерову сонату»?
— Слышала про нее, — ответила я. — Это повесть Толстого.
— Правильно, — улыбнулась Со. — Еще и повесть Толстого. Ты читала?
Я отрицательно покачала головой.
— Она о воздержании, — сказала Со. — О том, что женщина — это зло, открытые платья провоцируют мужчину и так далее. Обычная патриархальная истерика. Герой убивает жену, изменившую ему со скрипачом, с которым она играла «Крейцерову сонату». Оправдание домашнего насилия и все такое. Но обрати внимание, что к измене приводят не какие-то там прелюдии Шопена, а именно совместное исполнение древнего вакхического гимна. Можно сказать, участие в мистерии Диониса. Толстой мог бы назвать свою повесть «Вакханалия», смысл был бы тем же — или еще точнее. Вот это и есть «музыка как воспоминание души», только не о «небесной родине», как полагали Платон и Шопенгауэр, а о древнем земном опыте. Лев Толстой — гений. Даже когда он хотел сочинить реакционную политическую агитку, он говорил высокую и таинственную правду.