Я с ужасом теперь читаю сказки —
Не те, что все мы знаем с детских лет.
О, нет: живую боль — в ее огласке
Чрез страшный шорох утренних газет.

Мерещится, что вышла в круге снова
Вся нежить тех столетий темноты:
Кровь льется из Бориса Годунова,
У схваченных ломаются хребты.

Рвут крючьями язык, глаза и руки.
В разорванный живот втыкают шест,
По воздуху в ночах крадутся звуки —
Смех вора, вопль захватанных невест.
… показать весь текст …

Есть поцелуи — как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи — как снег холодные.
Есть поцелуи — как оскорбление.

О, поцелуи — насильно данные,
О, поцелуи — во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!

Беги же с трепетом от исступленности,
Нет меры снам моим, и нет названия.
Я силен — волею моей влюбленности,
Я силен дерзостью — негодования!

Март капризный, Март безумный, итальянцы говорят,
Месяц тот, что пред Апрелем, так его, боясь, крестят.

Стонут мартовские кошки, в нашем сердце и на крыше,
И сказать нам невозможно, где свирепее, где тише.

Март у матери взял шубу — продал мех на третий день,
Март неверный, Март смеется, Март рыдает, свет и тень.

Март ворчит, как старый старец, Март лепечет, как ребенок,
Март приходит львом могучим, а уходит, как ягненок.

Входит в кровь и в сновиденья, влажным делает наш взгляд,
Март безумный, Март безумный, итальянцы говорят.
… показать весь текст …