Жизнь кота.
— Поскорей- бы убрались эти из дома — подумал он, медленно и вальяжно потягиваясь, сначала выгнув дугой спину, затем вытянув вперёд передние лапы, вцепился когтями в столбик для точения когтей.
Оливковые с поволокой глаза кота, носившего гордое имя Бонифаций, горели справедливым и заслуженным возмущением, белые длинные усы поднимались то вверх, то вниз, пушистый серый с белым кончиком хвост подёргивался от законного негодования. Вся его пятикилограммовая туша говорила об одном — жизнь у кота несправедлива!
Медленно, переваливаясь то на левый, то на правый бок, Бонифаций посеменил в кухню, к своим любимым тарелкам. Сев возле своих мисок, протяжно и громко мяукнул: «Мяу! Вечно они со мной так поступают. Нет, чтоб раненько утром встать, быстренько и качественно помыть мои тарелки после вечерней и ночной трапезы и насыпать мне подогретую до 37 градусов мою любимую рыбку. Так нет же, галопом бегут на кухню и включают электрочайник. Кофе, видите ли, они хотят. Не понимают эти жалкие и никчемные людишки — завтракать я должен первый! И музыку под принятие пищи нужно включать классическую, желательно в качественной современной инструментальной обработке, а не жалкий шансон — явный признак дурного тона — не унимался кот.
— Нет, чтоб рыбкой меня одной кормить — никак не мог успокоиться кот — ишь, что удумали, перемешивают рыбку с кашей. Да ещё так мелко перетирают рыбку, тщательно размешивают с овсяной кашей — очень сложно и неудобно рыбу теперь выбирать с тарелки. А я — гурман, да. Да… И чистой отфильтрованной воды хочу. Сколько раз им объяснять — воду в моей чашке нужно менять два раза в день! А то перекидывать буду свой сосуд с водой — пусть вытирают и убирают молча, презренные рабы!
Хозяева быстро собирались на работу. Спешно выпив кофе с бутербродами, приготовив себе на работу нехитрый обед и переложив его в пластиковые судочки, беззвучно всхлипывая и на ходу глотая невыплаканные слёзы, безрадостно и уныло полетели каждый в свой «адик».
Бонифаций с осуждением смотрел им в след.
— Толком собраться на работу не могут — всё бегут и бегут, под ноги совсем не смотрят. Не могу из-за них на проходе мирно лежать — а ведь это самое моё излюбленное место — лежишь, всё видишь и мысленно заставляешь их прислуживать мне. А они спотыкаются об меня, больно ударяются, но сдерживаются в проявлении своих эмоций — положение обязывает. Нельзя при мне, благородном коте, говорить непристойные слова — я получил недурственное воспитание. Да и что это за посуда у них для перекуса на работе — безвкусица и безобразие! Отсутствие элементарной врождённой харизмы к прекрасному! Какой- то вредный китайский пластик — никакого тонкого вкуса и полёта мысли! Сущая пошлятина! Жалеют, даже для себя, красивой и изящной посуды — на работу японский фарфор не берут — горемычные, беспородные человеки!
Кот с вызовом сидел возле своих тарелок и искренне негодовал:
— Да что это, в конце концов такое? Шныряют туда — сюда, дверью холодильника хлопают. Да забьют холодильник разной нечестью — фрукты, овощи, зелень и прочая несъедобная еда. Нет, чтоб рыбы всякой накупить и кормить меня, как подобает, как полноценного вельможу! Нет, чтоб корму мне насыпать! Постоянно на мне экономят. Каждое утро я им с ангельским терпением и добротой объясняю — я тут главный! А то, бросят мне корм на пол, а пол то у них грязный, не продезинфицированный, а я им что, нищая собака? Сколько раз им можно напоминать — корм нужно бросать в чистую красивую тарелку, а не на пол. Микробы там на полу разные, вирусов везде полно — новости, что ли, они не смотрят или прессу не читают? А я — чистюля. Принесут газеты домой и складывают их. Хорошо, что я — кот образованный, читать умею, газеты — полезный кладезь необходимой информации. Не прав был профессор Преображенский, ох, не прав! Он считал, что чтение газет плохо влияет на пищеварение и на состояние духа. Чепуха! Хорошенько изучив содержание газеты и порвав её в клочья, при этом разбросав её обрывки и растянув по все комнатам, я получаю огромный прилив сил и энергии — и пищеварение в порядке — в порыве эмоций могу проглотить несколько кусочков газетной бумаги — полный порядок! В туалет хожу с большим воодушевлением и отдачей — есть что после меня убирать этим затравленным мной холопам!
— Да, мои хозяева — скупердяи.
Кот сидел и медленно и размеренно пережёвывал свой вожделенный завтрак.
— Не пойму, рыба, что ли, в последнее время вроде как мелкая стала и суховата. Да… Обидно…
— Бычки они мне на базаре мороженные покупают — а хочется -то сёмги и горбуши.
— И овсянку хотелось бы, чтоб покупали эти невольники и заложники чести, подороже, чтоб меньше разных примесей, а то у меня после дешёвой овсянки изжога. Да…
— И молока хочу… Что-то перестали они мне его покупать. Жлобы!
Да ничего, отдохну после трапезы да вылезу в кухне на стол. Там эта красотка молоко в банке поставила скисать, ещё и крышкой его накрыла. Думает, что для меня это — проблема. Понять она не может, я эту крышку быстро мордой скину. И напьюсь, да напьюсь. Слизывать сливки с кислого молока — это моё любимое развлечение. Ну и что, что потом пропоносит. Зато вкусно-то как! Убирать после меня, эта крепостная, не хочет. Вот жлобина! Сливок она мне жадничает насыпать. Я ей жизнь облагораживаю, дарю её убогому, пустому и увечному прозябанию жизни глубокий смысл, а она какашки мои жидкие после воровства сливок убирать не любит — нос воротит.
Да… Ещё и травы мне насеяли. Поставили на подоконнике ящичек — кушай любимый котик, пожалуйста! А я, как ценитель прекрасного, какую попало траву не ем. Цветочки и листочки с цветов в горшках люблю срывать — они так забавно пилотируют на пол, а эти кричат на меня — нельзя рвать цветочки! Это для красоты! Мне то цветов никто не дарит, а надо. А они ещё и недовольны — сам себе праздник устраиваю, сам себя развлекаю — ну и что, что что листочки с цветами разбросаны по квартире — уважать меня надо!
— Люблю я кактусы с горшка выковыривать, интересное это для меня времяпровождение. Ну и что, что хозяин, сев в кровати на выпотрошенный мной кактус истошно взвыл — для меня это потеха. Подумаешь, укололся колючками, болезный. Мне тоже было больно кактус зубами выдёргивать с горшка, ну я же старался!
— Приносить в размеренную и невзрачную жизнь хозяев хаос — это моя неблагодарная, но очень востребованная на рынке вакансий профессия. Изнурительная, тяжелая, всегда на разрыв аорты, творческая, всегда нужно включать фантазию, выдумку и воображение, чтобы не повторятся, а они не ценят мои старания, не чувствующий
благодарности за подаренные мной милости, жалкий, обслуживающий меня вольнонаёмный персонал.
— Шторы, видите ли, им жалко. А на чём мне кататься? Сами в парк ходят на качелях кататься, а мне качели то не купили — а развлекаться то как?
— Вязать она надумала, приземлённая хозяйка, носочки и шапочки внукам — нет, чтоб мне что-то вкусное и путёвое приготовить поесть, а то щёки что-то у меня перестали трястись при беге, нужно хорошенько разглядеть себя в зеркале. Отдохну — погоняю я её клубочки по комнатам, благо, что их три. Ну подумаешь, потерзаю их немного, да чего там!
А она всё причитает, как заведённая, петли спали, всё распустилось. Ничего страшного — ещё свяжет. А то как понаедут эти оглоеды-внуки, да как начнут шуршать по комнатам — то туда, то сюда, нигде от них покоя нет. На кровати, диване, креслах не отдохнёшь — вмиг эти малолетние бандиты схватят меня и давай пытать. Приходится за диваном схорониться. Да хозяйка меня из-за дивана как достанет да этим чудищам- детищам в руки:
— Детки, погладьте котика. Смотрите — это у котика носик, это — глазки, это — ушки. Тьху! А они меня своими ручищами то за усы, то в глаза, то в нос, то в уши норовят карандаш или фломастер засунуть. Любовь к животным, видите ли, она им прививает.
А то как сами едят колбаску, так мне под стол кусочки бросают, добрые они, ага. Нет, чтоб целый кусок дать, да и как положено благородному аристократу в седьмом поколении — на тарелочку из тонкого фарфора из Петродворца. Вот простолюдины! Никакого вкуса. Приходится многому мне их учить и наставлять — глядишь, и ума наберутся со мной.
Быстро насытившись, Бонифаций вывалился из кухни.
— Куда пойти, куда податься — размышлял кот. Чтобы и не далеко, и тепло, и мягко.
— Лягу на кресле, чтоб больно не растрястись — подумал кот — и, грациозно приземлившись, растянулся на своём ложе.
— Нужно отдохнуть, сил набраться. Впереди столько дел — и кот, призывно сопя, погрузился в сладкий сон.