Немало в жизни ей досталось:
разруха, голод и война…
За что ж ещё такая старость
судьбою женщине дана?
Она меня с рожденья знала,
теперь — почти не узнаёт.
Ослабла память, в арсеналах
обрывки прошлого её.
Всё чаще путаются лица,
несвязны мысли и слова…
«Серёжка, дай воды напиться, —
и тут же, — Кто тебя позвал?
Чего таращишься, убогий?»…
Внезапно пыл словесный стих:
«Смотри, совсем промокли ноги», —
а ноги в тапочках сухих…
сидит потупившись, вздыхает…
минуты где-то через три:
«Давно ты здесь? Совсем плохая… -
в глаза мне глядя говорит, —
Когда ты рядом, Саша, легче.
Боль отступила. Будто сил
добавил. Только зябнут плечи.
Платок пуховый принеси».
Возможно, чай ещё с вареньем
ей предложить? Спрошу потом…
Вернувшись — охнул… не согреет
ни плечи, ни души платок…
Обидно, жалко — несомненно.
Но как жилось ей, — нам не знать.
Мы все не вечны в мире тленном,
в свой срок отмаялась она…
И всё же как принять не просто,
закономерный ход вещей…
приглушен свет, рыдает воском
свеча по той, чей свет исчез