Холодный грязно-серый лёд,
Смотрел из глаз людей потухших,
Бредущих вдаль; из года в год
Менявших жизнь, на хлеб насущный.
Хотят корону, но ярмо
День ото дня сгибает спину
Твердят себе: «пусть, тяжело,
Своей дороги не покину».
Их путь лежит через года,
Где день ко дню одно и тоже.
Усталый быт застил глаза.
Никто, увы, им не поможет.
Привычкой глупой суждено
Им жить, таская воду в сите.
Забывшим жить, одно дано —
Две даты на сыром граните.
Спроси любого: «И почём,
Продал себя на распродаже?
Ведь, знаешь сам, бредёшь путём,
Что с каждым шагом только гаже».
В ответ услышишь много слов:
«Судьба, иль Боги так решили,
Подставил враг, в конце концов,
Или в пути растратил силы».
Ни ложь, ни, правда, их слова…
Взгляд потупив, бредут устало:
«Быть может, всё ж мечта жива,
И ищет их в грязи кварталов»?
Но долог путь. Ярмо родней,
И тяжелее с каждым шагом.
«Дела, дела! Скорей, скорей!
Увидим счастье! Оно рядом!»
Загнав себя в пучину дней,
Всё реже взгляды поднимают:
«Дела, дела! Мечтать не смей!
Окурки душ, сбирайтесь в стаю!»
Бредут ссутуленной толпой,
Тоску мешая с алкоголем.
Свой крест несут они с собой,
Казня себя же поневоле.
«Раз не хотят, им не помочь.
Оставим их судьбе на милость.
Летим наверх! Скорее! Прочь!
Пока на нас не пала гнилость»…