Если бы ты была комнатой, то просторной и светлой,
в которой чувствуешь с лаской — здесь выросли дети
или один ребенок — смешливая девочка,
бывшая музыкой или, возможно, светочем.
Вот ее книги, и в книгах — листва и травы,
вот ее детство и маленький хитрый дьявол —
кажется, вскоре он стал задорным лукавством.
Вот ее десять лет. Милая, здравствуй!
Если бы ты была комнатой, то с большими окнами,
за которыми солнце вставало бы не на востоке,
а в твоих ладонях, словно солнце — большая птица,
и ты кормишь ее хлебами, стихами, зарницами.
И пейзажи за окнами были бы будто живопись —
ты попробуй всем сердцем своим их величие вынести,
ты попробуй вот эту приречность в ольховых заплатках
всей душой восхищенной прижать к себе — и не заплакать.
Если бы ты была комнатой, то живой и апрельской,
я входил бы в тебя, как приходят за Богом в церковь,
и с порога — в вечность, на долгие-долгие годы,
и стоять у окон,
и видеть твои восходы.
Я читал бы Бродского «не выходи из комнаты»,
я летел бы в объятия стен твоих, будто в омут.
Если бы ты была комнатой, я бы снял ботинки,
и никогда,
никогда бы ее не покинул.