По осени один, ну скажем, грач,
Пустился в путь-дорогу, прибыл- в плач:
«Как в ледяном краю мне все постыло,
Сказать по правде, там кругом дебилы.
Того и ждешь пока не ровен час,
С похмелья не набьют тобой матрац.
А здесь культура- ни добавить, ни отнять,
Короче… разрешите вас обнять.
У вас довольно ультрафиолета,
Жратва от пуза и хроническое лето,
Природа, и не галечные пляжи,
Отсталых нет ворон, лес не загажен».
Но только припечет под солнцем буйным,
Манатки торопливо грач пакует,
Едва- едва дождавшись первой стаи,
Он к северным широтам вылетает,
Неся весну и воспевая край берез,
По ходу, не жалея горьких слез,
Расскажет вам про раскаленный климат,
Как там он был не понят и не принят,
Никто не плакал от его чудесных песен:
«Тот мир уныл и безнадежно пресен.
А гендерный, послушай, институт,
Нет, яйца класть я буду только тут.
Как я повелся на такой, глупец, обман?
Да здравствуют Саврасов, Левитан!»
Но вот последний солнца луч иссяк,
Грач, смачно сплюнув, встроился в косяк:
«Невыносимо и убого все же здесь,
Я так вам всем скажу, отбросив лесть».
Ему нахохлившись и как-то обреченно,
Во след глядит «отсталая» ворона.