Так
расплывается
время.
На лестнице,
что пахнет сухою глиной,
молчит
безъязыкостью
ночи
спящей,
время путается
в узелки
в волосах арабских —
блестящие, странные сгустки —
и не разобрать —
Севилья, Александрия ли, Альморав,
или Египет Древний —
до Птолемея,
до жреца
друга Платона,
до жреца,
рассуждающего, как боги
когда-то
так же затылки свои прислоняли
к глине,
вслушивались в слепые,
блестящие сгустки
времени —
произошедших и не наступивших мгновений,
и как всё — одинаково.