Солнце пригревало, сладко пахло цветущей липой. По небу неторопливо ползли ленты тончайших, почти прозрачных облаков.
Я сидела на лавочке, отчаянно скучая. В этот летний день во всем городе было решительно нечем заняться! Ни одного мероприятия, на который стоило бы сходить в поисках интересностей, ни одной выставки странных вещей, а все музеи да заброшенные здания я облазила уже раз по пятнадцать.
За последние пару лет находок было не так много. Я точно знала, за какой именно стеклянной витриной лежит тот древний кинжал, и где закопано мною то старинное карманное зеркальце. Обе вещи скрывали в себе древние проклятья, и я была рада, что больше они никому не причинят вреда.
Сегодня оставалось только поглядывать по сторонам, рассматривая прохожих, и искать хоть кого-нибудь, кто смог бы меня заинтересовать. Они шли мимо, не замечая ничего вокруг — не то что меня, никого вообще, глядя только в экраны смартфонов.
Всё же современность прекрасна! Эпоха недолговечных вещей из металла и пластика, к ним не липнут никакие чары. Мне же меньше работы.
Хотя лучше бы она была. Так ску-у-учно…
Внезапно моих ноздрей коснулся знакомый горький запах. Я встрепенулась и закрутила головой — где, где ты, пакость?
Увидела. Эй, девушка в сером, постой-ка! Я чуть ли не кубарем скатилась со скамейки и полетела за ней. Девушка лет восемнадцати, почти девочка, круглолицая и невысокая, с большими выразительными глазами, ничем больше не примечательная…
Если бы не шлейф проклятий, тянущийся за ней! Я возмущенно каркнула, сосчитав — пять! Пять густых, темных теней, стелющихся за бедной девочкой! Откуда, как так могло получиться?! И это в моем городе, где столько лет не было подобных случаев!
Девочка остановилась у большого офисного здания, достала телефон и стала кого-то набирать. Я в несколько прыжков оказалась рядом, бесстрашно клюнула засохшую корочку хлеба, лежащую у самых ног бедолаги. Она покосилась на меня и улыбнулась, осторожно отступила, чтобы не смущать птицу.
Добрая какая…
Кто же тебя проклял, милая? Да еще столько раз? Как ты, с таким-то грузом, еще не попала под машину, не встретила негодяя в темном переулке? Наверное, каждый взятый в руки нож режет твои пальцы, телефоны ломаются, а дворовые собаки скалятся и пытаются отобрать пакеты с покупками. Жизнь проклятого человека очень тяжела. Кто же обрёк тебя на такое?
Я всё выясню.
Закончив разговор, девушка вошла в здание, споткнувшись на пороге и чуть не упав. Бедная.
Следящая за ней птица нырнула в кусты, в несколько прыжков оказалась у вентиляционной решетки слева от входа, взъерошила перья и трижды решительно щелкнула клювом. Секунду спустя никакой птицы уже не было, а между прутьями решетки мелькнул и исчез розовый крысиный хвост.
…Спустя шесть часов сидящая в вентиляции крыса уверилась в том, что никто из коллег девочку не проклинал. Все в офисе были добры к ней, даже помогали вытереть пол и протереть рубашку, когда бедняга облилась горячим кофе.
За это время я нашла источник одного проклятья — это был тонкий кожаный браслет на руке девчонки, вещь явно недешевая и редкая. Что еще хуже, ручной работы, скорее всего, проклятье было вплетено в него еще на этапе создания. Кто-то очень постарался, навлекая беду на эту девочку…
Позже, когда стемнело, и девушка вернулась домой, к её окну с внешней стороны прилипла, любопытно сверкая глазками-бусинками, крохотная летучая мышь.
Ну надо же, подумала я, оглядывая квартиру моей бедняжки. Как всё, оказывается, сложно.
В обычной небогатой квартире тут и там находились вещи, кричащие о своей чуждости. На книжной полке сидела красивая фарфоровая куколка; перед кроватью лежал пестрый вязаный ковер, весь в деревянных бусинках; на подоконнике стояла глиняная ваза ручной работы, вся перекошенная, неприятно завораживающая своими изгибами.
Я неприязненно покосилась на эту пакость и переползла по стеклу подальше, перебирая полупрозрачными лапками. Сочувственно пошевелила ушами, глядя, как моя девочка садится на кровать, набросив на плечи тяжелый плед, вышитый странными узорами.
Все эти вещи — и ваза, и кукла, и ковер, и особенно плед! — были прокляты. Человек, сотворивший такое, знал, что делает.
Кто выкинет такую дорогую и такую красивую куклу, хотя её темные глаза будто следят за ним в темноте? Кто выбросит ковер ручной работы, даже если деревянные бусинки ранят босые ноги? И пускай ваза по ночам словно шевелится, меняя свою и без того уродливую форму, но зато как удивляются гости! И плед пусть и колючий, но такой теплый…
Маленькая летучая мышь зашипела. Какая мерзость! Всё это нужно уничтожить как можно скорее! Если сделать всё правильно, проклятье бумерангом вернется к тому, кто пытался его наложить. И поделом!
Но как же попасть в дом? Без приглашения я это сделать не могу, а в человека превращаться — увольте, хватило одного раза, лет шестьсот назад. Нет, дело своё я тогда сделала, но после этого пришлось пятьдесят лет жить в людской шкуре, пока наконец-то не удалось помереть и стать собой!
Но что же делать сейчас? Как попасть домой к моей бедняжке?..
О, есть идея!
Пока девочка читала, укрывшись проклятым пледом и иногда покашливая — в ней пыталась укорениться страшная болезнь, вплетенная в шерстяные нити — маленькая летучая мышка облетела дом, нырнула в форточку, чтобы очутиться в подъезде, опустилась на грязный пол и беззвучно свистнула три раза…
***
Ирина снова закашлялась и плотнее укуталась в теплый плед. Боже, хоть бы не заболеть перед самым отпуском! Хотя с её везением это будет неудивительно.
Девушка тяжело вздохнула и закрыла книжку. Казалось, все ее силы будто кто-то выпивает, даже мысль о том, чтобы дойти на кухню и заварить себе еще чаю, вызывала сплошную тоску. Облитая кофе рубашка так и осталась лежать у стиральной машины — у Ирины не было сил её запустить.
Девушка держалась, как могла, каждый день находя в себе силы, чтобы улыбнуться солнцу, людям, животным. Но сейчас, придя домой, ей больше всего хотелось лечь прямо на пол, на вязаный ковер, накрыться пледом и прижать к себе фарфоровую куклу, как любимую Барби в детстве, и плакать, плакать…
Ирина нашла в себе силы, с трудом поднялась и побрела на кухню, держась за стену. Выйдя в прихожую, девушка вдруг остановилась и прислушалась. Что это за звук?
Ирина шагнула к двери, из-за которой доносилось жалобный писк. Отворила и увидела маленького грязного котёнка, свернувшегося калачиком рядом с соседней дверью. Услышав шаги человека, трехцветный зверек прижал уши, но не сдвинулся с места, испуганно сощурив желтые глаза.
— Ты чья, малышка? — удивленно спросила Ирина.
«Твоя», — ответили ей кошачьи глаза.
***
…Первой я уничтожила вазу. Девушка отвлеклась, выкладывая в Интернет фотографию, как умильно я сплю, и мне удалось протиснуться между стеклом и глиняным боком вазы, самую малость его подтолкнув.
Грохот! Глиняные черепки на полу! Испуганный писк метнувшегося под кровать котенка! Желтые глаза таинственно оттуда поблескивали, пока хозяйка, ругаясь, сметала остатки вазы в совок.
…Потом я взялась за ковер. С ним всё было просто — стоило девушке в первый же день уйти на работу, как я напрудила в самый центр вязаного круга. Потом еще несколько раз, для верности.
Когда хозяйка пришла домой, её встретил радостно мучащий котенок — и не подлежащий восстановлению ковер, тут же вынесенный на мусорку. Ночью в облике собаки я нашла его и закопала в ближайшем парке так глубоко, как смогла.
…До куклы котенок, не с первого раза, но допрыгнул, и долго гонял по дому её фарфоровые осколки.
…Плед был в отсутствие хозяйки распущен на ниточки, и как же весело было это делать! Весь дом был покрыт ниточным серпантином, и хозяйка смеялась до слез, его собирая, а я крутилась у неё под ногами, намекая, что котёнку пора бы покушать.
…Каждый вечер во время игр с хозяйкой я сладострастно жевала её кожаный браслет, постепенно его растягивая и разгрызая. Однажды кожаный ремешок попросту упал с руки девушки по дороге на работу, и последнее проклятье вернулось к тому, кто его наложил.
Шли месяцы. Похорошевшая, румяная Ирина не знала, какой опасности избежала, хотя, наверное, чувствовала, кого ей стоит благодарить. Она очень любила своего котенка, вскоре превратившегося в избалованную, блестящую, наглую кошку, внутри которой пряталась довольная жизнью фея.
Однажды в гости к Ирине пришла её старшая сестра, обсудить вопросы наследства, оставшегося после умерших родителей. Ирина подумала, что сестра чем-то болеет — она сильно осунулась, кашляла, нервно оглядывалась, словно кто-то её преследовал.
Однако ещё больше девушка удивилась, когда её кошка встала поперек прохода, подняла дыбом шерсть и грозно завыла, не давая сестре Ирины сделать и шагу в дом.
— Ох, не хочет она тебя пропускать! — сдалась девушка после нескольких попыток усмирить любимицу. — Странно, раньше она никогда себя так с гостями не вела. Не запирать же её в ванной… Давай посидим где-нибудь в кафе?
— Мне, наверное, лучше уехать, я хотела еще в торговый центр заехать, — откликнулась сестра, как-то разом засуетившись. — Но я тебе хотела вот это передать, ты вроде такое любишь… — её тонкая, увешанная блестящими браслетами рука нырнула в сумочку и закопошилась там.
— Знаешь, наверное, не надо, — сказала вдруг Ирина, и сама же этому удивилась. — У меня дома кошка, она всё ломает.
Глядя в лицо сестры, на котором были написаны злость и непонимание, девушка сказала тверже:
— Не нужно мне больше ничего дарить.