Сквозь щели в асфальте — бледные ростки свободы и жалкие вопросы к уехавшим.

— Скажите, вы вернетесь?

— А вы сделайте, как надо, и мы вернемся.

— Ладно. А что именно сделать?

— Сделайте свободу и изобилие, сделайте культуру и передвижение, и мы вернемся.

— Ладно. Хорошо…

И обе стороны с дикой тоской и безнадежностью избегают глаз друг друга.

— А если мы все сделаем, вы вернетесь?

— Да, конечно, а как же, естественно.

— А там чего? Лучше, что ли, вам?

— Да как сказать… свои проблемы… Там не рай…

— Да?

— Там далеко не рай.

— Да? А чего там?

— Ну, не рай. Всего не расскажешь. Надо жить там, чтоб понять.

— А чтоб понять, как здесь?

— Не обязательно. Можно жить и там. Там не рай. С одной стороны, вроде все есть, а с другой — душа болит за нас.

— За кого?

— За нас, за нас. Но привык уже.

— Что душа болит?

— Жить там привык.

— Вы ж говорили, что здесь привыкли.

— Раньше — да. Раньше здесь привык. А сейчас там привык.

— А где же у вас теперь эта, ну, сейчас уже не говорят, ну, родина?
— А какое это имеет значение? Где творю — там и родина.

— Так вы, извините, вы о нас пишете?

— Обязательно. Это однозначно.

— А живете там?

— Да, оттуда видней. Отойти надо слегка и прищуриться. Тогда вся громада, все ваши несчастья видны.

— Это да. Нам тут все не видны.

— Да, вам только часть видна.

— Нам и этого, конечно…

— Нет, этого мало.

— Нам хватает.

— Вам хватает, чтоб жить, а чтоб понять — отъехать надо. И я скажу тебе: приезжаешь сюда, здесь такой мрак, такое хамство, такая грязь… В туалетах вонь. А как вы относитесь друг к другу, как вы относитесь друг к другу… Доннер веттер, облицайтен, ранген, шпацирен, блюхер верк, цумбай шпиль.

— Чего?

— Темнота, понимаешь? А ваши машины? Платья у вас нельзя трогать руками, а хлеб можно. Этого нет ни в одной стране мира… А как она подает?! Как она подает?! Ей что, улыбнуться, карген, бурген, жалко? Ну скажи, что у нее отвалится, если она улыбнется… Если ты уже дождался, грехен, бульхен, бортюнгине…

— Это вы матом?

— Не, у нас мата нет.

— А у нас есть еще.

— Да, помню, помню… А как вы тут живете? Как вы тут живете, я не знаю?!

— И я не знаю.

— Вот и я не знаю. Может, действительно каждый заслуживает того, чего заслуживает.

— Может.

— Да и как вернуться? Дети мои уже не мы, понимаешь?

— Как, они же русские?!

— Были, были.

— А снова не хотят?

— Удавятся и меня удавят.

— А если мы все здесь сделаем, и свободу, и продукты…

— Этого мало, херр, надо и культуру, и вежливость, и вымытые продукты, и тишину по утрам, и чистый воздух, и разные машины, и сосиски с капустой, и пиво, и четкость, и пунктуальность, и вековые демократические традиции.

— Так это же будет Германия.

— Вот тогда мы и вернемся.