— Да ты сюда смотри! — Иван-царевич ткнул пальцем в книгу. — Русским языком написано: поцеловал, колдовство спало — все счастливы! Понимаешь?
— И что? — проворчала Лягушка. — На воротах кузнеца местного тоже много чего написано. Что теперь, всему написанному верить?
— А что там написано?
Лягушка поманила Царевича лапкой и зашептала ему на ухо.
— Может он и правда такой, — пожал плечами Царевич, — цены, поди, ломит не по-христиански.
— Нормальные у него цены, — отмахнулась Лягушка, — не больше, чем у других. Но суть ты, я надеюсь, понял — не всё, что написано, правда.
— Так это-то книга. Разве в книгах врут?
— Может и не врут. Но всей правды там точно нет.
— Я совсем запутался, — вздохнул Иван-царевич. — Ты лягушка какого рода — стандартного или заколдованного?
— Заколдованного.
— Значит, хочешь стать обратно человеком?
— Спросил! — усмехнулась Лягушка. — Конечно хочу!
— Но от моей помощи отказываешься?
— Отказываюсь.
— Ничего не понимаю, — Иван-царевич развёл руками. — Почему так-то? Я ведь из добрых побуждений помощь предлагаю, не ради выгоды.
— Откуда мне знать? — усмехнулась Лягушка. — Может ты со странностями.
— Это с какими?
— Может ты просто любишь лягушек целовать.
Иван-царевич поморщился.
— Не люблю, — ответил он. — Будь так, я бы любую другую уже поймал да поцеловал. А вообще сама мысль об этом вызывает у меня отвращение, но ради благой цели можно и потерпеть.
— Не стоит беспокоиться, — сказала Лягушка. — Да и вообще это колдовство само по себе развеется.
Иван-царевич недоверчиво прищурился и принялся листать страницы книги.
— Так не бывает, — объявил он, закрыв книгу. — Любое колдовство следует развеять, само по себе оно никогда не проходит.
— Опять ты за своё? Говорю же: не всё, что пишут в книгах, правда! Что это за книга вообще такая?
— Со сказками, — пожал плечами Царевич. — Чего ухмыляешься?
— Того. Мы с тобой, Царевич, не в сказке. А если бы и были в сказке, то она была бы не такой, как остальные.
— Почему?
— Да потому что у нас всё по-другому! — закатила глаза Лягушка. — Моё колдовство действительно развеется само по себе, меня не нужно спасать, помогать и тем более целовать. Понимаешь? Вот в сказках герои обычно как узнают о том, что кто-то попал в беду?
— Им об этом рассказывают, — ответил Царевич. — Просят помочь.
— А тебе кто-то про меня рассказывал? Просил помочь?
— Нет.
— Вот! Ты меня случайно нашёл, когда в кусты полез. В твоей книге подобное встречается?
— Нет. Но это ведь одна из многих, может в других такое есть.
— Заладил, — вздохнула Лягушка. — Шёл бы ты, Царевич, своей дорогой, а? Ну не нужна мне помощь.
— Что за жизнь! — всхлипнул Царевич. — Даже лягушка от меня нос воротит. Я так никогда не женюсь.
— Чего?
— Того. Не женюсь, говорю. Так ведь принято — спас от беды какую красавицу — бери в жёны.
— Вон ты чего так стараешься! — прыснула Лягушка, подползая ближе к Царевичу. — А говорил выгоды не ищешь. Жаль тебя расстраивать, но ничего не выйдет.
— Да понял я, — проворчал Царевич. — Ты хотя бы объясни, почему? Неужели я настолько плох?
Лягушка протянула Царевичу лапку.
— Будем знакомы. Фёдор. Кузнец.
Царевич округлил глаза.
— Чего?
— Того. Что, не встречал такого в своих книжках?
— Вообще-то встречал, — пробормотал Царевич. — Но всё равно неожиданно. А чего ты сразу не сказал?
— Ты не спрашивал. Я же не знал, ради чего ты стараешься.
— Действительно. Ты сказал кузнец?
— Он самый, — кивнула Лягушка. — В своё оправдание скажу, что цены я не слишком-то и заламывал — но то ведь за качество! А позавчера купец иноземный пришёл, а я так думаю, что он всё равно богатый, денег не считает, ну и заломил ему цену в десять раз больше.
— И чего?
— Того. Колдуном оказался. Вот и отправил меня сюда на три дня, думать и перевоспитываться. Сказал, как три дня пройдёт, обратно человеком стану, а если вздумаю снова цены заламывать — квакать начну, в качестве предупреждения. Вот и сижу. Так что ступай себе, Царевич, дальше — в этой сказке твоя помощь не требуется.