— Самуил Залманович, я к вам по делу! — Зиночка Цыперович села на табурет, положив обширную, как кукурузные поля под Бердичевом, грудь на столешницу:
— Я к вам по делу, Самуил Залманович, и даже не просите меня уйти!
— Отчего же я буду вас просить уйти, когда вы уже тут и тяжело дышите? — прошептал Самуил Залманович, не отрывая взгляда от груди Зиночки. В его глазах промелькнули краснознаменные комбайны, собирающие урожай на бердичевских полях ее груди, а сердце билось, как раненая чайка.
— Самуил Залманович, я одинокая женщина, но таки у меня тоже есть чувства и нерастраченный запас! Я не сильно умею сказать, но хочу. Я тут вся перед вами, Самуил Залманович, и хотела бы приятно вспоминать этот маршрут, што я сделала до вашего дома.
— Я дико извиняюсь, Зиночка, но я что-то не понимаю к чему вы клоните…
— Что тут непонятного, Самуил Залманович? Я же так и говорю вам, чтоб вы мне были здоровы! Я одинокая женщина, у меня есть нерастраченный запас и пылкая страсть! Не буду вводить вас в заблуждения и крутить бейца, я далеко не девочка, мне сорок лет, но так и вам не девятнадцать! Я ехала к вам три остановки на трамвае, я заплатила живые деньги за билет, я волновалась и переживала. И если вы думаете, что я ехала к вам, чтобы говорить ни о чем и делать себе беременную голову, то прекратите так думать и начните думать за другое!
— Пардон, Зиночка, но вы говорите столько слов, что я вообще перестал что-то себе думать!
— Я не знаю, как вам сказать, — вдруг обмякла Зиночка Цыперович. — Я, как вы успели себе заметить, дама. И дамам не полагается приезжать к кавалерам с таким предложениями.
— С какими такими предложениями, Зиночка? — Самуил Залманович развел руками и вскинул брови. — Вы таки так запутали мне голову, что я не знаю как!
— Ой, только не кидайте брови на лоб, Самуил Залманович! Вы такой умный человек и медицинский доктор с высшим образованием и вдруг делаете из себя херувима, не понимающего, зачем дама моих форм и безупречной репутации приезжает к одинокому мужчине на вечернем трамвае за рубль? Я, конечно, могу вам сказать за этот гештальт, но я повторю, я дама! А вы стоите тут, как белая береза и пытаетесь ничего не замечать!
— Таки что я должен заметить, Зиночка?- Самуил Залманович протер лысину носовым платком.
— Посмотрите на этого поца! — Зиночка резко поднялась с табурета. Кукуруза на бердичевских полях ее грудей заволновалась, словно на ветру. — И за что мне такой кадухес на всю голову? Пустите меня, бесчувственный человек! Я ухожу! Эх, вы, Самуил Залманович, а еще логопед называется!
— Я не логопед, я отоларинголог! — крикнул Самуил Залманович вслед хлопнувшей дверью Зиночке.
Но было поздно. Она ушла.
— Шо, Муля, Зиночка опять приходила намекать за замуж? — крикнула из соседней комнаты Броха Моисеевна, мама Самуила Залмановича.
— Мама, вам оно надо, мама? Спите, уже восемь часов! — ответил Самуил Моисеевич и налил себе чая. Флегматичная кукушка подтвердила его слова, прокуковав с настенных ходиков ровно восемь раз.