ТРОИЦА РУБЛЕВА.

Три юноши под никнущей лозой
Предстали мне, с лучистыми кругами
Вокруг кудрей. У круглого стола
Они сидели, но ни вин, ни брашен

Не видно было: только посреди
Таинственная чаша с виноградом
Стояла, и над нею средний ангел
Простер с благословением персты.

Как небеса одежды их синели…
Все три они держали в узких дланях
Высокие и тонкие жезлы.

Я видел образ Троицы Небесной
Сидящий слева — это Бог Отец,
Единый, безначальный, непостижный,

А посреди — Его предвечный Сын,
Его равнообразная печать
И ипостаси Отчей начертанье,
Невинный Агнец, взявший мира грех,
Первосвященник, Жертва, Искупитель,
Благословивший гроздия лозы.

И третий — Дух любви Отца и Сына,
Дыханием животворящий мир,

Сердца воспламеняющий любовью

И землю одевающий в цветы,

Художников, пророков и поэтов

Объемлющий, как пламя. Где я был?

Что видел я еще в скудели плоти?

Кто был благочестивый тайнозритель,

Живописавший в красках на доске

Ту Тайну тайн, в которую проникнуть

Дано лишь серафимам и святым?

Андрей Рублев, глухой, смиренный инок,

Что Радонежской полон благодати,

Зажег на всю Россию, на весь мир,

Для всех веков светильник трисиянный.

Сентябрьский день, лазурно-золотой

Кругом сиял, и клены в синем небе

Струили кровь. Еловые холмы

Исполнены казались благодати,

Которой Сергий воздух напоил.

Сквозь тьму веков, средь пепла и развалин

Всего того, над чем всесилен тлен,

Нетленная и вечная святыня

В молчании справляла торжество.

И будущей прославленной России

Я видел лик. Из крови и огня

Она восстанет. Смысл ее угадан

Монахом — живописцем в дни татар.

Ей суждено быть Троицы престолом,

Восстать с одра, явить пред миром всем

Той Троичной любви отображенье,

Которая над всеми небесами,

Сжигая серафимов, вечно льется

От Сына и Отца, связуя их,

И мир объемлет лаской голубиной.

1 октября 1929 г.