***

Ночью Джек разбудил меня своими объятьями. Он не стал меня пристегивать. А просто лег спать рядом. Не знаю, хорошо это было или плохо. Но нападать на него среди ночи не имело смысла — во-первых, он мог этого ждать, а во-вторых, все равно бы отбился, хотя бы потому, что в отличие от меня был физически подготовлен. Кто знает, что было у него в голове. Но утро мы провели, как и прошлый раз…

Он курил, был доволен. И на какой-то момент мне даже показалось, что он начал в меня влюбляться. Я когда-то читала, что большинство мужчин способны вести двойную жизнь. Он, безусловно, относился именно к такому типу. Теоретически он мог даже решить, что подвал подвалом, а я — нечто неприкосновенное, по крайней мере до тех пора, пока не нарушаю его правила. Думаю, что-то подобное и было у него на уме. Потому что, как выяснилось, он принес для меня в двух огромных старых чемоданах кучу платьев и нижнего белья. Все эти вещи были сшиты по моде 1938 года. Где он взял их за такой короткий отрезок времени? И как угадал размер? Это была загадка. Платья не пахли старьем, казалось, что он перенес их сюда на машине времени. Старинные ткани, сочетание машинной и ручной строчки, фасон, тонкие чулки из неведомой для меня нитки… Все говорило о том, что эти вещи либо изготовили на заказ очень профессиональные портнихи и белошвейки, знающие историю моды, либо их хранили в каком-то месте, где было не принято гонять моль лавандой или нафталином. Вся одежда благоухала свежестью и едва заметными нотами парфюма, которым пользовался Джек.

Кстати, кроме платьев он принес мне несколько пар летней обуви. Новой, но, разумеется, старой. А еще разные, заколки, расчески, шпильки. Он позаботился и о том, что мне могут понадобиться бигуди. А также всевозможная косметика, которую он очень умело переместил из современных упаковок в старые флаконы и баночки. Даже губную помаду, он как-то запаял в старый выдвижной фуляр золотистого цвета. Может быть, Джек был коллекционер? И собирал все эти вещи? Это бы многое объяснило.

Кстати, он пополнил и свой гардероб. Кроме белья, пары костюмов и пижам, он привез синий бархатный халат с кантом, который решил носить дома. На улицу, вернее за дверь комнаты он уходил в костюме и ботинках. Все остальное по сюжету, он надевал в прихожей, куда вход был мне заказан. Более того. От этой прихожей меня отделяло две двери. В комнатной был глазок, вставленный наоборот, чтобы Джек прежде чем зайти, мог посмотреть, где я и чем занята. Но он зря беспокоился. Мне так не хотелось умирать, что я решила обойтись без диверсий…

Днем, когда я наконец перемерила все платья, еще раз отдалась Джеку на нашей семейной кровати и съела приготовленный им обед, он сказал, что несколько часов мне придется посидеть в комнате, где я еще не была. Дело в том, что рабочие привезут кое-какую мебель, а ему очень не хотелось бы, чтобы я устроила концерт, как два года назад. Что я натворила два года назад, он не стал мне рассказывать, а отвел в крошечную комнатенку без окон. В ней он пристегнул меня ремнями к медицинской кушетке и стал разглядывать с каким-то непонятным выражением на лице.

— О чем ты думаешь, дорогой? — Я улыбнулась. — Боишься, что я буду кричать? Но я же сама хотела убежать из больницы. Так зачем же мне это делать?

Он присел рядом и расправил мне платье:

— А может, и правда, поставить эксперимент… — Он говорил будто сам с собой. — Зато многое будет ясно…

С этими словами, от отстегнул все ремни, рывком помог мне сесть. Потом куда-то вышел и вернулся со стопкой журналов на французском языке. Все они были 1938 года, и все рассказывали о тенденциях парижской моды.

— Сиди, не высовывайся. Не захочешь сидеть, поспи. Только не мешай. Мне понадобится несколько часов. Захочешь в туалет, сходи, но в гостиную входить не смей. Поняла?

— Конечно, дорогой, — Я улыбнулась и поцеловала его. — Все будет так, как хочешь ты. Так что не волнуйся.

На этом мы расстались. Следующие часы за стенкой слышался звук передвигаемой мебели и мужские голоса. Я просмотрела все журналы. Приняла к сведению, какие прически должна носить, чтобы соответствовать образу. И прилегла на кушетку. Итак, он ставил эксперимент. Выбегу ли я в гостиную, или начну барабанить в дверь… Разумеется он все предусмотрел. Скажет рабочим, что жена у него склочная баба, и что он ее на время запер. А я провалю свое спецзадание — перестану быть Бэтси и отправлюсь на тот свет. Нет уж. Пусть сколько угодно устраивает мне проверки. Я на это не поведусь.