Закинув в рот карамельный полумесяц, вприпрыжку несусь по лестнице и выбегаю в суету нового дня. Проворно скольжу среди таких же, спешащих навстречу своим делам, людей. Интересно. Они меня видят? Пытаюсь посмотреть на мир их глазами. Вряд ли. Ещё одна тёмная, пролетающая мимо фигура. Разве что встретится такой же любопытный, заглядывающий в глаза прохожим, или моё любопытство отзовётся ответным удивлением в чьих-то глазах.

Мой мир. Он постоянно стремится к пусть хрупкому, но равновесию. Одно вплетается в другое. Где-то тучи и смрадно-дымные ямы, где-то свет и мудрый покой. Где-то торжественно-зловещие комнаты, в которые даже мне позволено входить лишь изредка, а где-то дружелюбно и гостеприимно пылает для странников огонь в очаге. А я блуждаю над этими лабиринтами, словно эквилибрист, пытаясь сохранить баланс. Фантазии пробираются в реальность, наполняя её тайной жизнью, в которой чинная добродетель оказывается искусно скрывающимся пороком, но после тьмы ночи всегда приходит рассвет, и уже при свете дня нужно быть безрассудно дерзким, чтобы быть безропотно послушным и простить мнимых обидчиков. Это только кажется приходящим легко, простота даётся упорной работой. Горько от того, что в совершенной красоте есть жгучая боль скорби о её увядании. Но дарит надежду молниеносное прозрение, что в безобразности есть дикая красота превечного хаоса…

Небо играет серо-голубыми оттенками с отсветами розоватого. Снег покойно лежащий на деревьях, под ногами превращается в скользкую кашицу. Громко хлопая крыльями, тяжело взлетает стая потревоженных голубей. А за щекой быстро тает маленькое стёклышко лимонного полумесяца.