Взлетает колокольный звон
Над ветхим городом угрюмым,
Идут миряне на поклон
Потоком благостным и юным.
Поет хвалу церковный хор
Небесным благам непорочным.
Сверкает роскошью собор,
Богатством праведным, лубочным.
И золотятся купола
Над белоснежною громадой
Предтечей райского тепла,
Богоугодною лампадой.
А поодаль, у хладных стен,
Духовной речью освященных,
Старушка не встает с колен
По кроткой милости спасенных.
Дрожит согбенная спина
Над миской с парою копеек
У храма божьего одна
Под слоем рваных телогреек.
В лохмотьях грязных не видать
Лица, изъеденного болью.
Молитвы лишь читает мать
Не о деньгах… О хлебе с солью.
И слезы из усталых глаз
Струятся мутными ручьями.
Вот милосердье без прикрас,
Всегда укрытое свечами.
Проходит служба, люд спешит
К мирским делам, успех сулящим.
Признанию не подлежит
Вниманье к слабым и скорбящим.
Садятся в джипы всех мастей
Служители святого культа.
Промеж соблазнов и страстей
Им жить до пьяного инсульта.
И оставляя три рубля
В руке, просящей дольку хлеба,
Они садятся у руля,
Вручая бабку воле неба.
Все затихает, чистый час,
Благоговение пред силой…
Глядит в меня иконостас
Средневековою могилой.
Пыль оседает на плечах,
Молчит святая литургия.
Простите, я ведь знаю вас…
Она кивает: «Я — Россия».
И вновь поет церковный хор
О вечном счастье, дивных кущах,
Не замечая скотский мор
Отверженных и неимущих.
Играют златом купола,
Мерцают темные иконы.
Подчас обители добра
Таят звериные законы.
А у высоких мощных стен
Старушка ждет в немом смиренье.
Нечеловеческий размен
И есть само грехопаденье.