Кручинится Яга в своей избе.
Метла в упор ее не признает.
У ступы — шок. А в пятницу, в обед
к кикиморе ушел любимый кот.

Лишь зеркало волшебное одно
без умолку болтает, мол — краса!
и лучше нет на свете белом, но
бездарно пропадают телеса.

Кто в глушь придет такую? Лишь Иван.
Ну да, дурак… но все-таки — мужик!
А как зазвать, готов шикарный план!
Иначе Ваня вечность пролежит.

Иди-ка ты к Кащею на поклон.
Пусть Ванькину Маруську украдет.
А голод скрутит, Ванька с печки — вон,
за Машкой, хошь-не хошь, пойдет в поход.

Яга вздохнула. Пусть Кащей и брат
троюродный и бабник — тот еще,
навряд ли будет просьбе слишком рад.
Характер вздорный и предъявит счет.

Заломит цену так, что вздрогнет лес.
Но ежели приспичило, то тут
и ведьму закружИт на вертеле.
И — бес в ребро, и чувства душу жмут.

Пошла с визитом — шагом от бедра.
Русалки на ветвях плюются в след:
— Смотри ка! Расфуфырилась с утра!
как будто среди нас красивей нет.

Кащей в халате пестром (сущий хан),
вальяжный, у фонтана. А гарем
(из лучших девок, что таить греха)
вокруг него курлычет во дворе.

И выпятив двенадцатый размер,
Яга продефилировала. — Стоп!
Куда? — спросил Кащей, жуя эклер,
без всяких предисловий, прямо в лоб.

Яга ему, мол, друг мой, так и так…
твою услугу щедро оплачу,
ведь ты на похищения мастак
(и бюстом прижимается к плечу).

— Ну ладно-ладно… веский аргумент.
Маруську, говоришь? Боюсь, потом
прилипнет, и не выгонишь
— Да нет!
Маруська дальше, как бы, ни при чем.
Мне надо лишь Ивана получить.
Пойдет искать, наткнется на меня.
Его тропинки узенькая нить
толкнет в объятья, полные огня.

Продолжение следует…