Я помню, что видел волшебный сон,
Но позабыл его напрочь.
Сестра мне читала Сильмариллион,
Как детскую сказку на ночь.

И вот, я не хоббит — почти что эльф,
Пускай и не столь воспитан.
Иду по дороге с запасом стрел
Под нуменорские ритмы.

Я помню, мне было 16 лет
И в зеркало метит камень.
Я верил в вампиров и серый цвет
И небо над облаками.

Но уши устали от пышных слов,
А волки ушли из стаи.
И вместо драконов я видел псов
И розовых попугаев.

А я наудачу писал стихи,
Не веря в эту удачу.
Как все беспечные дураки,
Я просто не мог иначе.

Но маятник бьет молотком в висок
И череп разбит в осколки.
И небо — не небо, а потолок,
И в чащу уходят волки.

Но где-то в неведомой мне стране,
За три остановки трамвая.
Идет без подсчета ночей и дней
Четвертая мировая.

Здесь сны и мечтанья сданы в музей,
А вход запредельно платный.
Студент, по фамилии Франкенштейн
С трудом выбивает гранты.

Богат и влиятелен Петер Мунк —
Исправно платит налоги.
И Фауст развеял свою тоску
Дежуря в травматологии.

Пираты повешены и на дно
Идут сундуки и флаги.
И фею предательски бьет озноб,
А Питер заколот шпагой.

Драконы ведьмы и колдуны
Устали сдерживать натиск.
А я, вернее, не я, а мы,
Сжигаем стихи и сказки.

С глубокой уверенностью в себе,
С отсутствием веры в чудо.
Мы знаем, что мы победим в борьбе:
С маньяками спорить трудно.

Я помню, что видел в окошке свет,
Теперь же окно закрыто.
Сестра мне читала какой-то бред
Который и вспомнить стыдно.

Но рваная книга в огонь летит —
Знакомая мне картина.
Глазами цепляюсь за первый лист,
Читаю: «Был Эру, Единый.»

Но, черт возьми! Я остаюсь собой.
И страх придает мне силы.
Я здесь, и я снова иду на бой,
Чтоб вы меня победили.