В сонном городе ветер кружится,
О замёрзшие стены стучась,
В стылом воздухе мёрзнут улицы,
Наготы своей не стыдясь…
В сонном городе мы не встретимся,
То мороз, то дождь проливной,
Только тени ночные светятся
Вспоминая про нас с тобой…
В сонном городе ветер кружится,
В переулках безлюдных свет,
Кто-то, может быть, снова влюбится,
Только нас в этом городе нет…

Что чувствуешь ты, когда бываешь на тех местах, где был с близким человеком?
Ты помнишь, что было на этих улочках? Помнишь ли ты те морозные вечера,
когда вы грели друг другу руки своим горячим дыханием? Эти старые дома
и асфальт точно помнят эту нежность! Хранят ли твои простыни тепло тел?
Помнишь, как было хорошо вам вдвоем? Ты не сможешь забыть этого! И что
в твоей душе происходит, когда с другой ты проходишь по тем местам?
Жжет ли что-то твою душу? Чувствует ли что-то твое сердце?
Даже если ты будешь успешно забывать тепло город не сможет.
Он помнит каждую историю каждую любовь каждую встречу и разлуку… город помнит!

Никогда не думал, что Юрий Антонов пел о Севастополе, вспоминая абрикосы, виноград и тень!

Иногда лучшее спасение одиночеству, — шум. Он способен очистить душу от ржавчины сомнений и вызволить голос разума.

Улицы забытых городов,
Помнишь смутно, знаешь что знакомы,
Мешанина беспокойных снов,
И ещё, что далеко от дома.

Не узнаешь, если вдруг увидишь вновь,
Стёрлись в памяти приметы и названнья,
Помнишь в общем, как случайную любовь,
И когда не ждут, а просто дома быть, желанье…

Моим величайшим наслаждением, но весьма редким, были одинокие прогулки по улицам… бродить ночью по улицам, когда они пусты, и вбирать в себя только тишину.

И, опьянев от утренней прохлады, Бродить по венам опустевших улиц…

Эх, что-то есть в вас, старые стены,
Сколько ж вы знаете, хромые дома?
Тихая улица, как старая дева,
Тайн и пороков хранимых полна.

Люди уходят, приходят другие,
Словно сезоны весенних дождей.
При свете луны, вы улицы, как бы седые,
Стоите и ждете, конец ваших дней.

Город сияет огнями иными,
Ночью и воздух вроде другой.
Старый фонарь, в новой России,
Слабо мерцает на улице той.
… показать весь текст …

«Огромная, черная стрела часов, застывшая перед своим ежеминутным жестом, сейчас вот дрогнет, и от ее тугого толчка тронется весь мир: медленно отвернется циферблат, полный отчаяния, презрения и скуки;столбы, один за другим, начнут проходить, унося, подобно равнодушным атлантам, вокзальный свод;потянется платформа, увозя в неведомый путь окурки, билетики, пятна солнца, плевки;не вращая вовсе колесами, проплывет железная тачка;книжный лоток,.и люди, люди, люди на потянувшейся платформе, переставляя ноги и все же не подвигаясь, шагая вперед и все же пятясь.

Мой мир черпают изнутри,
За строчкой строчка откровений
Жаль, что с ковшом стоишь не ты,
Ты, где-то там, в Париже? Вене?
Считаешь камни мостовой
Иль дремлешь где-то в полумраке,
Со мной не ты, со мной «не мой»
С немым нутром в словесной драке.

Ты зарываешься весь в полусонном «до»,
Только в ночИ из сна вырывает скрип,
И затянувшись чуть настежь открыл окно,
Не подхвати грипп.
Сколько трагедии в наших колючих сердцах?
… показать весь текст …

Нищие философы ходят по улицам и клянчат обоснование.