ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
Реликтовый Гоминид рыбачит.
Зашёл Гоминид в заводь, по колено,
Закинул невод и вытащил жабу.
Закручинился тут Гоминидушка,
Да пригорюнился.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1.
ПАМФЛЕТАМИ РАЗМАХИВАЛ, КАК ЗНАМЕНЕМ!
Шепча с усмешкой наизусть
Письмо поклонникам горячим…
О чём бы ни писал Реликтовый Гоминид, он неизменно талантлив и прекрасен, даже если это касается насмешливой сатиры, а его всегдашнее еле ощутимое присутствие и благотворная воля определяют и направляют судьбы героев, устремляя их к нравственному преображению, посредством умудрённо-назидательных наставлений и призывных увещеваний.
Благоразумнее сразу же довериться его способности убеждать и обольщать собеседника волнением чувств и обострёнными доводами разума, избегающими непристойного небрежения слогом, тем более не было ещё ни единого случая, что бы он не достигал задуманного красноречивыми звуками слов, иногда убеждая в победе проигравшего, а добродетели неугодных выдавая за их пороки, всецело уверенный в глупости и легкомыслии людской толпы.
Спускаются тени на землю.
Дня нет. Серебрится луна.
Сквозь сумрак и дымку тумана
Мерцают окон огоньки.
Как часто задумчивый тихий
Брожу в эту пору весны,
Сиреневой тьмою укрытый,
Под песню любви соловья.
Текут мои думы свободно,
Как вешние воды реки.
Стихами, звенящими рифмой,
Слагаются в главы они.
Оставляю вас наедине с жизнерадостным Гоми и его иллюзорными фантазиями, а свои забираю с собой, когда понадоблюсь, найдёте меня на равнине, с запада окаймлённой лесом, а на востоке разделённой серебристой рекой, питающей всё живое в окрестностях. На левом её берегу земля моей матушки, а на правом — отца. Я либо там, либо здесь, либо… переходя через реку, остановился на мосту:
Порицаешь иных —
То хорошо, это дурно.
Подумаешь…
И вздохнёшь облегчённо:
Глубина всего мирозданья
Открыта лишь чистому сердцем!
Изведать совесть можно в отношениях… отношениях между нами. Каждое искушение, каждое деяние, каким-либо образом отражающееся на других, звенит звоночком в твоей душе — понимай это как совесть.
Чистая невинная она наполняет нашу жизнь свежестью морского ветра, дующего в паруса корабля судьбы, несущегося по волнам жизненного моря. Не хотел бы я знаться с неудачливыми путешественниками, взобравшимися на борт толстобрюхого галеона с обвисшими парусами, беспомощно уносимымого течением в сторону остроконечных рифов. Читатель, ты ведь не из их числа, правда?
Подожду, немного, чуть дыша. Ну, пора трогаться.
Шепча с усмешкой наизусть
Письмо «поклонникам» горячим,
Реликт был счастлив — счастлив мыслью:
«Свершилась кара — я отмщён»!
Шалом!
Кто мне на встречу вышел?
Две дамы превратные, в бальзаковском вкусе,
Владлена и Кобра.
Я не назвал их две старые… клячи,
Возомнившие себя «честными леди».
К чему это?..
С ними под ручку, не спеша идёт,
Двуличный интриган, пройдоха и сутенёр —
Месье Юлий Штар.
Человек без чести и совести.
Поверьте, мне известно о нём достаточно много нелестного,
Чтобы приветствовать именно подобным образом.
Порочный триумвират в псевдо-булгаковском духе.
Вот только рангом пониже будут
Мастера и Маргариты.
Мнимые аристократы,
С самомнением непомерно раздутым.
Ты для них «проходишь»,
(невзирая на статус, свой возраст или заслуги)
Только лишь, как «малый»,
«Парниша», «артист».
Даже не знаю, что же мне выбрать из этого ранжира?
Я не мал ростом — скорее гренадёр.
Давно уже не мальчик, а взрослый мужчина.
Артист? — фальши не помню за собой,
Наоборот — постоянно дерусь,
За собственную прямоту и строптивость.
А, что же у них за спиной? Полюбуемся, други.
Потешных побасенок куцая выборка,
Одна, две цитаты — чужой плагиат.
Да трёп пошловато-плебейский докучливый,
Как будто бы светский ведут разговор —
Иногда смешной, иногда не очень,
Но всегда с претензией на изысканность,
Оригинальность и исключительность.
«Развратного Филина нет в Кобургберге» —
Старушки Кобринские, осиротевши,
Жмутся робко к его хибарке:
«Ну, где же, наш папка?! Где благодетель»?!
Возомнивши себя козырными дамами,
Выглядят блёкло и весьма бесталанно
На фоне, его шутовского величества,
Вертлявого джокера… то есть Юлия Штара.
Заслужившего по праву свой статус теперешний,
Беспардонной кражей чужих цитат,
Стихотворений и лучших идей.
В этом ему, конечно, нет равных.
Браво!
Штар,
Не будьте «законченным поцем» —
Признайте мой стих великолепным!
(если вы его, всё-таки, прочтёте, на моей странице,
что вполне возможно)
Берегите Владлену и Кобру!
Берегите себя!
Берегите друг друга! —
Берегитесь!
И прошу вас,
Не стоит жаловаться инквизитору —
Ну, зачем вам нужны лишние неприятности?
Или вы к тому же ещё и трус?
Кобринской Владлене,
С неизменной нежностью:
С замужними дамами — крайне осторожен в общении.
Приметы бытия вынуждают к разгромной критике.
Моей мести лук звенит тетивой, а колчан переполнен
Язвительными стрелами эпиграмм сатирических.
Цензурному Церберу шлются доносы
В волненье завистливом:
«Сравняйте же шансы. Ну, разве так можно
Унять его следует.
Наш бойкий кружок даровитых поэтов,
Бездарных прозаиков,
Смирив разногласья межавторских споров,
Сомненья гуманные,
Другим в назиданье, всей кодлой решили,
Парнаса служители:
«Пророчил он правду, стихом пел свободно
Природного слова.
Начальников местных от лиры и Феба
Гнушался послушать.
Для нас это дико, для нас это ново.
Заткнуть ему глотку"!
Чья подпись в углу? Аноним? Нет, есть имя:
Владлена Кобринская!
Я смеюсь в ответ друзья,
Откровенно говоря.
И для мысли, и для слова
В Кобургберге места много.
Смейтесь, так же как и я!
Честь имею, Гоминид.