Осенний мир как дом пустой —
Оставлен ключ, размыты краски,
И ночь, склонившись над строкой,
Читает письма без опаски.
Давно знакомый эпилог —
Светлеют строки год от года,
И вот уже лежат у ног,
Сухой листвой, чужой и строгой.
Простая магия земли:
Люби, живи, пиши послания,
Пока не сорван — не спеши
Туманным стать воспоминанием.

Десятой заповеди смысл
… показать весь текст …

Мой старый Шекспир, поднимите перо и шпагу —
Ваш Гамлет готов прочитать монолог и пасть.
Горит этот мир, как горит над свечой бумага —
Так дайте сказать, чтоб потом намолчаться всласть.
Спят ангелы Ваши — летучие мыши Бога,
Я хрупок и робок — но я по ночам не сплю.
Мой старый Шекспир, Вы со мной поступили строго —
Но вот я стою, повторяю: люблю, люблю
Безумный театр, от которого мне не скрыться.
Мой добрый Шекспир, Вы испортили мой сонет,
И дело не в том, что герой не способен злиться,
Когда его автор коронное вывел: «нет».
Спят демоны Ваши, укрывшись пушистым снегом…
Отдайте бумагу — я знаю и сам слова!
… показать весь текст …

На серебряном блюде по городу носят звезду
Три безумных волхва, потерявших карманного бога.
Им бы только дойти с этой новой звездой до порога
Вифлеемской пещеры, в которой, увы, пустота.
И пока не стемнеет, пока не устанет искать
Звездочет на горе убежавшую с неба царицу,
Я закрою глаза, проведя неизбежно границу
Между тем, что случилось, и тем, чего можно не ждать.
На серебряном блюде два яблока: хочешь — разрежь
/В этих яблоках — снег, тёмный грог и немного печали/.
Три волхва у стены слишком громко сегодня кричали…
Я люблю тишину и звезду в одеянии «беж».
Она падает в омут в местах, где не видит никто,
В неподвижный зрачок сотворённого временем бога.
… показать весь текст …