Я та, у которой «все хорошо» и даже тогда, когда боль разъедает.
И хочется просто уткнуться в плечо, но только вот рядом плеча не бывает.
Я та, о которой всегда говорят те люди, которые вовсе не знают,
Как много тех ран, что ночами болят, лишь видят улыбку, что их покрывает.

Я та, из разряда «смогу все сама» и та, что никогда не покажется слабой.
И есть рядом люди, но по жизни — одна, а хочется стать для кого-то той самой.
А хочется просто уткнуться в плечо, чтоб слезы не прятать, когда одиноко,
Чтоб кто-то заметил, что «все хорошо», так часто скрывая насколько все плохо…

Моя дева-Мария, пророк мой, мой добрый пастор
Та, что любит Стругацких да кеды на босу ногу:
Я тобой заболел и давно не ищу лекарства
Просто хочется пальцами шею твою потрогать.
Моя девочка-рыжик, что носит в глазах закаты
Ты нередко мне снишься, а я постоянно плачу
(Это, видимо, часть уготованной мне расплаты)
И, наверное, знаешь, — здесь быть не могло иначе.
Наше счастье — как бабочка, та, что в твоей ладони:
Тихо-тихо порхает, стремится её покинуть.
Но ты знаешь сама — кто о чувствах хоть звук обронит: —
Под жестокий удар непременно подставит спину.
Потому мы молчим, сделав лица как скан на паспорт
Ибо дав слабину, будь готов — в тебя бросят камнем.
… показать весь текст …

ты выйдешь из дома утром, спеша на плацкартный поезд
не позже, чем сядет Солнце успеешь пройти границу.
ты сменишь расцветку платья и купишь тот самый пояс
оттенка морского ситца. бездонно-морского ситца.
за тысячу двести тридцать.
сойдёшь в Ленинграде с сумкой, накупишь рублей за гривны,
а звёзды над Чёрной Речкой протянутся вереницей.
ты вспомнишь меня под вечер и станет тебе противно.
ты вспомнишь огни столицы. далёкой твоей столицы.
где к лету гнездились птицы.
ты будешь стоять у храма, считать про себя прохожих.
сжимая нательный крестик, решишься начать молиться.
но ветер как будто плетью отхлещет тебя по коже.
и если вглядишься в лица… у всех здесь чужие лица.
… показать весь текст …