Спасение наше — друг в друге, в божественно замкнутом круге,
куда посторонним нет входа где третье лицо лишь природа.
Спасение наше — друг в друге, в разломленной надвое вьюге,
в разломленном надвое солнце. Всё поровну. Этим спасёмся.
Спасение наше — друг в друге: в сжимающем сердце испуге
вдвоем не остаться, расстаться и в руки чужие достаться.
Родители нам — не защита. Мы дети друг друга — не чьи то.
Нам выпало няньчиться с нами. Родители наши — мы сами.
Какие поддельные страсти толкают к наживе и власти,
и только та страсть неподдельна, где двое навек неотдельны.
Всемирная слава — лишь призрак, когда ты любимым не признан.
Хочу я быть всеми забытым и только в тебе знаменитым!
А чем я тебя обольщаю? Бессмертье во мне обещаю.
Такую внутри меня славу, Которой достойна по праву.
Друг в друга навек перелиты, мы слиты. Мы как сталактиты.
И северное сиянье — не наше ли это слиянье?
Людей девяносто процентов не знают любви полноценной,
поэтому так узколобы апостолы силы и злобы.
Но если среди оскоплённых осталось лишь двое влюблённых,
надеяться можно нелживо: ещё человечество живо.
Стоит на любви всё живое. Великая армия — двое.
Пусть шепчут и губы и руки: «Спасение наше — друг в друге».