Наша главная задача — быть счастливыми самим, и это разумно. Только счастливый человек может дать что-то другим.

— Ничто не сравнится с открытым океаном, — вздохнула Лена. — Ни море, ни залив на другой стороне Лонг Айленда. Скажи, кайф?
— Как всегда, почти никто не купается. Не ценят люди своего счастья. И волны великоваты, и вода холодновата… — откликнулся муж.
— Да, никто… Только crazy Russians.

Ты должен стать финансистом или юристом. Даже врачом, хотя врачом ты, конечно, быть не хочешь. Ты же понимаешь, что конкуренция — это ценность, — твердила мать, не видя, что после слов «ты должен» сын отключился, а после слов «ты же понимаешь» в нем закипела бессильная злоба.

Большинство иных семей жизнь разметала гораздо раньше, поколения послевоенных годов не знали, кем были их родители до революции, с трудом вспоминали, что у тех, кажется, были братья, сестры, теперь обитавшие неизвестно где. Да и собственные братья и сестры — не важно, жили ли в том же городе или остались в другом, — приезжая к родственникам по делам или в гости, казались призраками, заполнявшими дома хозяев невыразимой тоской и скукой. Поколение семидесятых относилось к приездам неведомых дядьев и теток как к непродолжительной неприятности, с которой требовалось считаться, раз уж родители их зазвали, а до поколения восьмидесятых дядья и тетки просто не дожили, и дети нового времени знать не знали их имена.