а в глазах у него рассекают закат стрижи, горизонт весь, оплавленный солнцем, сочится в воду.
раскалённое небо стекает на поле ржи и вздыхает земля, ведь предчуствует непогоду.
он берет меня за руку, гладит мою ладонь. посмотри, говорит, как июль зародился в тучах.
я смотрю ему в душу и вижу один огонь, ненарочно прищурившись, будто на всякий случай.
он целует меня — по ключицам и резко вниз, хоть боится случайно обжечься о бледность
кожи.
я пьянею. и после встаю на крутой карниз, лишь бы только не слышать шаги у себя в прихожей.
он уходит на час, а мучаюсь много лет. бью фарфор и топчу его шпилькой /высокой, острой/.
если каждый из нас в тайне держит в шкафу скелет, то моих бы хватило на семь городских погостов.
я люблю его так, что горит подо мной трава. вот откуда случаются летом в степях пожары.
он берет меня за руку. кружится голова. и я больше не помню, как я без него дышала…

Вот и всё. За-кончилось. Будто смерть у больного раком. Ты точно знаешь, что итог один: не дано успеть, не дано спасти. Колесо трамвая от-резает голову — и никак эту голову в общем-то не при-клеишь. Ты уже не друг, не король, не враг —просто мы случайно о-шиблись дверью.

Просто раз-минулись, рас-стались — врозь разо-шлись, рас-клеились, раз-валились. От-жило — не вы-росло, не с-рослось —пере-сохло, покрылося ржой и пылью. Раз-звалОсь, рас-трескалось, раз-лилось, рас-кололось — разъ-ехались, раз-делились. Не спасти, не вы-лечить — просто брось. Не со-шлись две сущности — две стихии.

Не нашли, не поняли, не сплели —засушили, зАлили, погубили. И теперь на разных концах земли —в разных жизнях и в разных автомобилях. Не с-крестили, бусы не на-низали, а рас-сыпали — радужно — как смогли. Мы рас-стались мартово на вокзале. Вот и вся история о любви.

ни страстеймордастей, ни шкур овечьих, ни волка, что смотрит на лес тоскливо, отныне молчу я на всех наречьях, отныне летят самолёты- мимо.

в дрова бы напиться, послать бы к чёрту. со всех ожиданий сорвать стоп-краны, гроза перекрасила небо в чёрный, а Зевс безусловно сегодня пьяный.

синоптик опять обкурился травкой, забил на погоду, забыл про сводки, а помнишь, какой у дождя вкус сладкий, особенно если вдвоём промокнуть?

и я как и прежде беспечна, словно зима не кромсала мне нервы в клочья как будто искала для стужи повод чтоб с нею расправиться той же ночью.

а я так хотела, распятой настежь тебя не касаясь ветрами гладить и помнить как по утрам ты пахнешь рекою горячей со вкусом CHIANTI

Кто он для неё. такой? Чуть больше, чем пара фраз,
Бессонница, не покой… Остывшей души контраст.
Спокойный речной уют, песчинка в морской горсти…
И даже связался жгут: «беречь и не отпустить».
…
Она для него - мираж…, престранная пастораль.
Случайная дымка,. блажь. А вот объяснить… едва ль.
Лилейный подкожный шов, две родинки на груди
И. рушащийся остов… с отметкой: «не уходить».

Буквы, слоги, слова — это рвется опять из груди
И ложится покорно под пальцы на клавиши стих.
Он прочтет — это, в общем-то, всё, что их ждет впереди.
Он прочтет и представит, как город полуночный тих.
И средь тысячи окон представит, конечно, одно,
За которым к ней сон почему-то никак не идет.
Будет грусть. И покажется даже, что любит он, но…
Он умеет с собой совладать. Распрямится, вдохнет…

А потом будет день, будет ночь. Снова день. Снова ночь.
Грусть — она не навек. Вновь срифмует, но вроде не ей.
А она просто делает вид, что легко. Что невмочь
Ей такие вот рифмы — забыть. И как можно скорей.
И опять выгорает дотла, подбирая слова,
… показать весь текст …

Мы когда-нибудь встретимся — на тропе судьбы. У тебя будет каштанового цвета волос. Ты устанешь от вечной людской борьбы и полюбишь мой нежный голос. Ты не будешь грешен, не будешь свят. На меня посмотрят наполненные добром глаза. Я в них буду тонуть сотни лет подряд, наблюдать, как светится бирюза. Мы построим дом, разобьем сады, будет веять вишней в июньский зной, пусть дорожки стелются ковром лебеды, обниму за плечи тебя. Ты мой. Ты не то, что мой на четыре часа. Навсегда. На метели, дожди и …
… показать весь текст …

…А она улыбнётся молча ему в ответ, потому что спокоен дом и готов обед, потому что в его глазах сумасшедше тонет. Раз дорога судьбы впитала небесный свет, и сложились в пасьянсе дама, король, валет, — это значит, что мир живёт у него в ладонях.

Он не знает о том — он просто привык играть (все мужчины как дети!) -мыслей слепая рать марширует опять и опять по чужим дорогам. И любой бы устал придумывать до утра — как создать все эти завтра-сейчас-вчера, — для него одного это всё-таки слишком мног…
… показать весь текст …

summer

Эта была принадлежность чужой тоске, память о прежних /ушедших куда-то/ днях.
Ты забываешься с каждой /считай, ни с кем/, — график подобных свиданий включал меня.
Пара намёков на нежность, короткий тост… — да, дорогая, пожалуй, тебе пора;
Ты в этом доме, конечно, желанный гость /если вернешься, я буду не слишком рад/.

Да, дорогая, звони и пиши сама /пой дифирамбы, для этого ты сойдёшь/.
Завтрашний день укрывает такой туман, что обещания счастья звучат, как ложь;
Мир нестабилен, а врем…
… показать весь текст …

Город сужается в точку, и задает
Сердцебиение. Мы здесь одни. С тобою.
Клятва молчания больно сжимает рот
Только глаза выдают. Круг замкнулся. Снова.

Я открываю блокнот, и пишу тебе
Слово прощания /так станет легче, может/
Это забавно — лезвием по спине
Ты мне рисуешь клеймо на ранимой коже.

Я, сжавши скулы, не дрогнув, под ним стою
Я привыкаю к боли. Рука немеет.
Грани стираются. Я через раз дышу,
Но пишу строфы — о том, как душа мертвеет.
… показать весь текст …

И не день сегодня, а рокот прибрежных волн. Словно режется море об острый прибрежный край.

Мне хватает того, что ты в здравии и живой. Остальное не так уж важно в который раз. Я смотрю, как течет и течет голубая кровь, валуны раскачав, образуя почти что вихрь.

И хочу возвратиться к началу, в твое ребро. К зарождению в нас любви.

Он спит, и она ему больше уже не снится.
Так, как она, его руку никто не держит.

Ничему не возобновиться, парят частицы, лист ложится под карандашный точеный стержень.
у него в плечах без пяти поцелуев — сажень. Его тело сильней, чем оставивший след на теле.
Он с ней мысленно говорит, только что ни скажет, ничего не сбывается так, как они хотели.

Время шутит, уводит близких дорогой лунной, на земле оно хуже смерти и страшной мести.
Героическое безумие Унамуно, справедливая ярость того, кто никак не вместит
этой прихоти времени все проверять на прочность, этой жажды людской — не исчезнуть и не забыться.

Он оставил ей шрамы, имевшие точный почерк, — так записку прощальную пишет самоубийца.

Ни секунды не возвращается. Нет похожих. Мы стоим у реки, никого не принявшей дважды.
… показать весь текст …

я тебя пустила уже по венам — и непросто будет потом отдать.
мы с тобой так резко сломали стены. впрочем, стен и не было никогда.
танцевать — как способ полёта в космос. то же — провалиться в твои глаза.
хорошо, что ты не задашь вопросов: я не знаю, что мне тебе сказать.
но слова — как море, как водопады, как бездонный вихрь — и тишина.
больше нет дурацких «нельзя», «не надо» — есть туман, агония и волна.
а вот это «я не имею права» остаётся где-то в других мирах.
мы же чувствуем — значит, конечно, правы. ночь всегда легко растворяет страх.
понимать, что истинно, свято, важно — и держаться этого — как костыль.
я курю, вспоминая про день вчерашний и пытаясь судорожно остыть.

р.s. но не мной ли пахнут твои рубашки, наконец дождавшиеся весны?

Эта дикость священна. Не пробуй её понять:
У звериной повадки пленительно цельный образ.
Он берёт, что захочет /к примеру сказать, меня/,
Балансируя между «жестоким» и «странно добрым».

Эта ярость законна. Возможно, вожак не свят, —
Но за ним в неизвестное «завтра» уходит стая.
Как ни прячься за глянцем, а похоти древний яд Учит хрипло стонать и несдержанно быстро таять.

Эта сила прекрасна — должно быть, небесный дар.
/Или всё же трофей? Он ведь вёл в своё время войны…/
Если Я выбираю — то он. Только он. Всегда.
Если О Н выбирает — …то я наконец спокойна.

Знаешь, Господи, если придет пора —
мир будет рассыпаться, трещать по швам —
Ты проследи, чтоб хватило моим губам
чувственности целовать его по утрам.

Если однажды свет покорится тьме,
а всё, что есть хорошего, станет злом,
сделай, пожалуйста, так, чтоб хватило мне
нежности обнимать его перед сном.

Если на всё про всё будет пара дней,
беды и страх попросятся на постой,
ты проследи, чтоб хватило душе моей
смелости оставаться с его душой.

Иногда в темноте, за попыткой суметь уснуть,
Она слишком пытается врать себе, что не помнит,
Как сливались два тела в тиши сочиненных комнат,
Как всего лишь от взгляда его вдруг вздымалась грудь.

Как тепло расходилось по каждой из тонких вен,
Как потело стекло за спиною, и подоконник
Стойко чувствовал жар от горячих ее ладоней,
Когда брал он ее прямо там — разомлевшей — в плен.

Как два тела дрались: к сердцу сердцем, к бедру бедром,
Растворяясь во власти бессвязных речей и стонов,
Ибо было им не до табу и пустых законов,
Ибо крыл все законы бесстыдный, иной закон.
… показать весь текст …

А когда я перестану тебя любить, будет март — вода и небо в одном флаконе, суета метро, и ласка чужих ладоней, и железное сердце: выронить — не разбить.

И тогда я перестану тебя копить, выпивать килолитры кофе и километры пролетать над городами с попутным ветром, чтоб твою макушку дождиком окропить.

И тогда я перестану в тебе искать золотую всегдаготовность срываться с места, представлять, что ты того же поля, того же теста, что ты тоже хочешь вечность не отпускать,

и что ты ошибки тоже зовёшь «грехи», искупаешь их не встречами, так в он-лайне…

И тогда я смогу подумать, что I don’t love you.

И тогда я напишу о тебе стихи.

Ты приходи, иначе здесь вечный холод, солнце уходит за веки (читай — за горы), свет прячется в волосах твоих, скоро вечер. Мне без тебя особо бесчеловечно. Мне без тебя безжизненно и бескровно, ты приходи и бей меня по живому, я же сама умоляю об этом сейчас и здесь. Чтобы я знала, что это живое — есть. Ты приходи, иначе мне не проснуться в той темноте, что похожа на дно колодца, если ты был здесь, то как могли разминуться, если ты не был, то кто мне оставил солнце? Солнце, которое позже ушло за горы, капля тепла в ледяном растворилась море, нудный мотив надоел повторяться вспять. Ты приходи, я устала тебя искать.

Рассказать о тебе- не хватит ни слов, ни сил. О тебе — замолкать, не вовремя, не права… у меня вот давно был мальчик.
А мальчик был?
Что ни мальчик — то поседевшая голова.

Рассказать о тебе — не поверят, что так могло. Абсолютная нежность ложится к тебе под нож. Что ты смотришь? Ты почему ее не берешь?
Абсолютное счастье будет слепым, как зло.
Оно втиснется в шкуру твою — будто там и был, ты погладишь по волосам и смолчишь\молчи!\.
Твое счастье давно уже давно о тебе забыл.
Твое счастье давно вернуло тебе ключи.

Рассказать о тебе- закуриться. Забыться. Впредь — что ни фраза, то лижет лезвием, как кинжал.
Этот мальчик был .Этот мальчик так налажал,
Что теперь я хочу заткнуться и умереть.

Я хотела бы так — старый домик, весенний вечер,
Солнце золотом мажет прохладный морской песок…
И вокруг — ни души, ни малейшей случайной встречи,
Море мягкой прохладой мои накрывает плечи,
Воздух пьется так сладко, как терпкий вишневый сок.
Открывается правда во всей неприглядной сути —
Хоть молчание — золото, но уж не обессудьте,
Я устала разменивать чувства на звон монет…

Я хотела бы, знаешь…
А, впрочем, наверно, нет.

Я хотела бы так — вновь жара, дефицит прохлады,
Город снова в тумане от дыма, напуган, пьян.
… показать весь текст …

знаешь, в таких, как я — невозможно верить.
нет, не ищи за спиной белоснежных крыльев.

вон — за плечами двадцать линялых перьев,
вдоль позвоночника — шрамы припали пылью.

я не возьмусь утирать твои слезы боли.
я ведь вообще не способна на шквал эмоций.

но отчего-то сладостно поневоле,
если смотрю в твои два голубых колодца.

ты загрустишь — их на время укроет серым,
тусклым бесцветьем февральского небосвода.
… показать весь текст …