Столько тебе снести, сколько тебе нагрузят.
Взвалят на горб — тащи, зубы сцепив, потом
Встретят у родника, встретят у врат корузых,
Лоб промокнув сухим, с синей каймой платком.
Выделят на глоток чистой воды прохладной,
Выделят тень на шаг, мол, отдышись, давай.
Молча перекрестив, снова направят взглядом.
Ты еще не донес. Это еще не …

Сколько б не барахтался, все равно всплывешь…

Если сожрать сердце другого, пусть даже любезно преподнесенное тебе на блюдечке, с неважно какой каёмочкой или вовсе без оной, то и это не даст гарантии, что твое сердце станет больше и краше.

Зачем создавать ребусы и придумывать шифры к самому сложному, если к простому уже сочинил столько подтекстов, что любой корректор изотрет шустрыми пальцами (в силу привычки быстро и точно набирать буквы, ползущие по листу/монитору точками муравьиных следов) все отпечатки, превращаясь в не оставляющего следов преступника правки чужой мысли, ломая глаза, голову и обрекая себя на очередной приступ артроза шейных позвонков.
Зачем подолгу бродить в парке, садясь напротив незнакомого мужчины в среднег…
… показать весь текст …

Ну, не дурочка ли… Здесь даже восклицательных совершенно не надо, понятно же, что, читая, всякая (или всякий) поведет уголком губ в цинично-скорбной гримаске: дурочка, а как же. И будет бесконечно прав, поймав себя на кроткой мысли, что и сам такой, но это секрет самых больших секретищев.
Можете ли вы верить в человека так, что он мордой тебя будет по асфальту тянуть, приговаривая, мол, нет-нет, ну какой же это асфальт, чуть шершавая перина, сейчас, потерпи, осталось чуть и… И что он там под тем…
… показать весь текст …

Хорошо быть женой декабриста… как ни как, а мир повидаш

Смотрю,
А солнце щекочет веки,
Я молча, чтоб не вспугнуть тревогой.
Так напиваются человеком,
Так поклоняется город смогу,
Так раскрывают объятья ветру,
Ногами топчут росу в четыре.
Текут по венам и незаметно
Приходит время шагов в квартире,
Которых ждал,
Чтобы в такт с твоими,
Чтобы оставить постель измятой,
Разбить тарелку из красной глины,
Рассыпать соль.
… показать весь текст …

…от так ляжешь в постельку, глазоньки закроешь, облизнешься всем собой в предвкушении сладкого сна и засопишь, благостно и доверчиво… А утром — бац! — кто-то нажал на Delete и прошуршал по закромам быстренько. И вот ты уже варишь кофе с чистой совестью и чистой памятью… готовый пачкаться и мараться. До следующего утра.

Однажды ангел отвернется и…

Вот и слова не могут тебе дать точное понимание, каков человек в душе. Что слова, их можно наговорить много, с мешок, а то и с два, можно и не говорить, совсем пуганною птахою прятаться да в молчанку играть, кратко отхлестывая филином «угу»… Атмосфера, вот эти невидимые волны, которые тебе удалось уловить от человека исходящие, когда он вошел в комнату, сел в кресло, наступил тебе на мозоль, помог с заглохшей в пробке машиной и продал протухший кусок мяса в вакууме с затертыми сроками годности… вот что определяет духовность. То, что витает вокруг этого кого-то.Да…чуть не забыла, еще сделанная чашка чая или кофе в холодный день, когда вы оба под одеялом и ужасно хотелось бы вторую, но так лень шлепать на кухню. Вот эта вторая чашка, принесенная тебе, без лишних слов, это душевность.

Сяду я на лаааавооошкууу,
Семок поплювааааааать.
Ото ж де любимы броооооде,
Ото ж как оно там хооооодее,
Это ж скооооокааа семок счоооолкаааать,
ПОкуль прииидеее… игомать!

Этот город сложнее, чем фавновский лабиринт.
Выжимает последнее из тебя, норовит присобачить бирку,
Протирает в подошвах безжалостно круглые дырки
И знобит, даже летом, ах, как он знобит…

Этот город остывший, обрюзгший, безвкусен и глуп,
Прикрывается парками, пабами, клумбами, крышами в алую муть.
Он не душит, он давит, позволив минутно вздохнуть,
Прикоснувшись мужланом к синюшности губ.

Накидает монет два ведра в заржавевший фонтан,
Сквозняками загонит в аптеку, заглохнет движок, опоздает в метро,
Растеряет ключи (завалились опять за крыльцо),
Не сорвет впопыхах «лик надежды» — стоп-кран.
… показать весь текст …

— И людей Вы не выносите, питая извращенную слабость к одиночеству…
— Ну как же… Мне приятны два типа: человек-вспышка, ватиканская фанатичная свечка, горящая ярко, переливаясь, смотришь и чувствуешь исцеление на миг, купаясь в фейерверках. Быстро сгорает, но эмоций… И люди, способные менять темы. Резко, в нужный момент, когда у тебя почти защипало в носу и предательски комом повисло нутро где-то вблизи истерики. А они — рраз! — и о землянике.

Так вот и я — полтора метра складского помещения. С темными коридорами, десятками комнат проходных и на отшибе, с треснувшим стеклом дверей, с исправными и сломанными сердцевинами замков. Хаос, пыль, упорядоченность — в каждой комнате своя атмосфера. На каждой своя табличка. Зачем только, если и так, на ощупь, зайти можно в любую из них и взять, порывшись, какую-нибудь безделушку или нужность. Хранилище улыбок (от усталых до хохота), слез (боли и радостей), настроений (здесь вечный хаос), взглядов, жестов, звуков…
В конце коридора, под огромным замком (космос мой, я вечно теряю ключ, мучительно вспоминая, куда я его… и зачем) комната ужасных слов. Слов, которые бьют в спину, в грудь, в… ими можно не целится, самонаводящиеся.Удобно.
Надо завести комнату с бинтами. Ключ от слов нашелся.

И другим тебе не можется быть, даже если можно и в можный момент, все равно ты сможенный уже и иначе не смогешься кроме как тем, кем смогся.

И кружится девочка, так кружится, что кажется, весь горох
Вдруг сорвется с юбки, вот-вот рикошетом в глаз.
Ох, не знаешь, милая (кто бы это сумел да мог,
Постелил бы мягонько, в точный день да час).
Потому кружись, хорошая, солнцами заряжай,
Кто не мается по весне, тот в зиму не помнит май,
Только бабушки, с прищуром стрельнут тебе во след,
Да споткнется с третьего этажа сосед.
И еще встречает распутьями в мимолетном жизнь,
Оставляя пробы, будто на золотом клеймо…
А сейчас кружись, загорошенная, кружись, кружись,
Бинт с зеленкой успеется, ничего.

«всем ищущим самозабвенно счастье, истину и смыслы всякого рода и племени, я непременно советую не пропустить такой вариант, как дамская сумочка. Не смейтесь, дорогой мой, Вы никогда не допускали мысль, что среди всевозможных шпилек, булавок, бус, запасных чулок, помад и прочих нужностей, отыщутся и эти мелочи? Возможно, даже быстрее, чем ключ от дома.»

Если птички летают в небо, выходит, они, кЕкая на прохожего, одаряют его благодатным намеком…

С этими рыжими, друг мой, всегда вот так:
Вытряхнут душу твою, вывернут наизнанку,
Ржавым металлом ладони к кресту прижмут,
Сердце исполосуют, повяжут пурпурный бант,
И по-господски в трубку забив табак,
Смотрят тебе в глаза будто что-то ждут.
Ты же, дурак на вертеле, тупишь взгляд,
Чувствуя, как слетают перья с ангельского крыла,
Как тебе хочется развалиться на сотни искр,
Как тебя давит, давит, наброшенная петля.
Так бы и шел на выход ощупью, наугад,
Зал покидая клоуном, маскарад да цирк.
А эти…
Всадят кинжалом страсти свои, рассмеявшись в след,
… показать весь текст …

…ну и заходишь в кофейню. За барной стойкой милый парень с челкой, как у тысячи его возраста мальчишек, такой же хаотично-мнимой, сбивающей с толку своей неопрятностью. Смотрит на тебя глазами еще свежими, изучающими и излучающими нечто такое свое, отличное от толпы, где всякий боится поднять взгляд и скорее его отводит, будто в нем, во взгляде, тонны тяжелейших нервов, опытов и разочарований… Заказываешь кофе.Ждешь.И тебе готовит этот мальчишка эспрессо. Хотя ты же не уточнял, какой именно кофе, но он угадывает. С любопытством наклоняешь голову и, предупреждая твой вопрос, этот с челкой дает ответ: «Вы не похожи на человека, у которого есть слишком много времени. Три минуты шестнадцать секунд.»…"что?" - говоришь ты, слегка поглупев. «с Вас три минуты и шестнадцать секунд за чашку эспрессо» — поясняет он и продолжает смотреть. Ты улыбаешься этому торговцу времени и, допив, медленно идешь к выходу, а в голове вертится это его «Вы не похожи… шестнадцать секунд.»