Звёзды видят не все. Даже имея возможность смотреть в небо.

Любить так тяжело бывает,
что душу надрываешь,
что ночью от тоски ты спать не можешь
и чувствуешь, тоска тебя ведь гложет.
а кто-то бы сказал, что это все белиберда.
что мы боли не чувствовали всей сполна.
Но каждому свое отведено.
Где кто-то умер,
там другой лишь рассмеялся.
такой уж мир у нас создался,
что мы живет лишь парочку минут.
Страданье, счастье, — тут как тут.
И каждому дано почувствовать свое.
Все необъятное душе дано.
… показать весь текст …

Ростки чувства сквозь землю сухую прорываясь, тянутся к свету, раскрывая свои лепестки… Я пробую их затоптать, обрекаю на муки сухой земли, не даю им ни капли, чтоб водою счастья могли они насладиться, но ростки растут, сквозь пустыню смогут они пробиться. Чем сильнее я их обхожу стороной, тем крепче их корни. Возродят они оазис души мой и жизнь пламенем там заплонет…

Люди сами порой не знают какие они на самом деле. Не бывает так, что человек простой или сложный. В один момент всё в жизни ясно и понятно и человек предельно прост сам по себе, а в другой момент человека, как будто подменяют и он уже даже сам не знает, какой сложный у него внутри механизм и почему всё так закрутилось и сделалось таким непонятным.

Не надо всё воспринимать близко к сердцу. Просто в жизни не всегда получается всё запланировать. Надо всё принять, как есть. Иначе можно долго и мучительно думать почему именно так всё произошло, а не иначе.

Счастье в душе человека обитает.

Я просто живу и радуюсь. Никогда работу не ставила выше личной жизни. Работа для зарабатывания денег, чтобы жить. Жизнью же надо уметь наслаждаться. Причём и на работе тоже. Больше позитива и улыбок. Любить надо то, чем занимается человек. Можно по разному относиться к работе: или как к тяжелому обязательству с мрачным лицом или же, как к работе, которая принесёт пользу, радость и вам и другим. Жизнь проходит, но только от нас зависит как и в каком настроении. Всю горечь, злобу и нервы можно оставить там, где вспыхнула ссора и дальше идти по жизни улыбаясь. Чем больше мы сами даём позитива, тем больше и жизнь позитивного даёт нам.

Вокруг лицемеры, причем большинство еще и верит в свою чистую душу.

Кто-то думает: «Уж лучше, пусть у меня будут сапоги и пусть делают они что хотят, хоть книги жгут, хоть университеты все снесут, моя „хата с краю“, мне и так хорошо»
А тут к нему в жизнь врывается девочка со своими идеями идеального мира и давай его агитировать.
Вот пошла я к такому и стала говорить.
- Миленький, ты ничего не знаешь. Иди, борись-ка за свои права.
Дескать, голубчик, ты не прав, коль сидишь в своей телогрейке и вместе с остальными на ура, в печь книги подбрасываешь.
— А он мне ответит — Мадам, Вы дура. От печи тепло. Книга мне, ну никак, не надо. Да и вобще, твое место на кухне, а ты в политику полезла…
И понимаешь тогда, что со своими теориями социализма, демократии да и любой политической идеалогии не нужен ты человеку. Ему хорошо там, где он есть сейчас. Где сыто и удобно.

Я разочарована жизнью. Самой в себе. Без причины. Приходит момент и понимаешь, что тебе совсем ничего больше не надо. Это хуже, чем умереть. Ты существуешь, но только, как кукла, которая машинально движется, накрученная винтиком. День за днем. День за днем. И в какой-то момент замирает, чтобы безмолвно, с немым укором остановиться перед публикой людей, живущих вокруг и вопрошать — Зачем дали мне движенье? Зачем дана была жизнь? — Я лишь кукла в этом сумеречном мире, которая кружится в вальсе жизни и делает то, что Вам угодно. … Печаль и грусть отражаются на ее лице. Сверкает в свете прожекторов ее сияющее и притягивающее одеяние. Холеные руки и пухлые, яркие губы. Лишь в синих, темных глазах застыл немой укор, который вопрашающе взывает к отвечу — Зачем Кукле дали Вы жизнь? … (из моего последнего рассказа «Застывшая Кукла»

После предательства, разочарования ты будешь другим. Чувства тоже. Ты не сможешь, как раньше. Как бы ни хотелось. Будешь сжимать кулаки, уговаривать себя. Будешь убеждать, что все хорошо. Что прошлое ушло. Забыто. Но смотря случайно на свою душу со стороны будешь понимать, что ты лжешь в чувствах, в первую очередь себе

Имя, — можно пробовать на вкус, каждый слог языком ощущая. Можно имя выбивать, как стокатто, звуком музыки, внутри души все наполняя. Чувствовать нежность, аромат его осязая. Имя, — самый сладостный звук, который в душу проникает.

Бессердечие и безответственность у людей многих в душе. Хуже всего то, что они этого даже не понимают.

Люди проходят мимо каких-то событий, утверждая, что их это не касается. А одно событие влечет за собой другое. Вереницей за вереницей, они проносятся, меняя жизнь вокруг нас.

Физическая близость прекрасна, когда к этому стремится душа и тело. Не надо опошлять самих себя и прыгать с одной кровати на другую. Если есть чувства и намерения быть с собой, то любовь в постели прекрасна. Все те же, кто ищет легкий секс и на одну только ночь, уподобляются животным. Совокупление тогда получается, которое никак нельзя назвать физической близостью и любовью.

Широко распахнутыми глазами
смотрю я тебе в лицо.
Чуть дрожа к тебе прикасаюсь.
Мне так с тобой хорошо.
Страсть и желанье
Захлестнут пусть меня.
Лучше позволить себе на это,
чем сойти от этого с ума.

Copyright: Лен Бон, 2017
Свидетельство о публикации 117 020 909 974

Когда разум и чувства в разброс, то жизненного уравнения не решишь. Порой надо к одному знаменателю их привести.

Люди, сами для себя незаметно, лицемерят в душе.

Смерть обрывает все чувства. Прекрасные, горестные, боль, страдания. Обрывает чувство счастья и утраты. Смерть не оставляет ничего и не дает второго шанса на жизнь. Она окончательно забирает всего тебя, твою душу и тело. Решаясь на смерть никогда не почувствуешь, как ты могл бы любить и быть любимым.

Я уже пришла к пониманию, что этот мир надо созерцать. В спокойствии, с безмятежной улыбкой. Никогда и ничему нельзя позволить всколыхнуть то шаткое равновесие, которое есть в душе. Озеро души надо беречь. Порой камень упадет в этот омут.
Всплеск!
Волны.
Рябь и круги по воде.
И вот, уж опять, вода неподвижно в душе застыла, как зеркало, безразлично отражающее все извне и не позволяющее на проникновение к себе внутрь.