Я ношу это время внутри себя…
Белоснежное солнце и жёлтые листья
И прозрачные ночи, и губ его тёплый яд,
И сквозные навылет мысли.

Там, где ребра срастаются в кость
Открывается вечность и в небо взмывают птицы.
Это время застыло и не сбылось.
Я ношу внутри имена и лица.

Танец пальцев и пальцев касаний,
И каждый звук, шум прибоя и ветер в глазах, волосах, под кожей,
Танец света и света, желаний, сплетенья рук,
И весь мир между нами, и вся простота и сложность.
… показать весь текст …

Мы выходим на солнце, такие чудные, бледные,
Без каких-то там: «Где твоя шапка? Надень немедленно!»
Без носков шерстяных, без пришитых к резинкам варежек,
и сандалии бьют по камешкам, как по клавишам.

Мы выходим на солнце, как жители подземелий, как
Христофоры Колумбы, завидевшие Америку —
Королевство панамок, мороженого и мячиков.
Мы дождя не боимся и от сквозняков не прячемся.

Нас весна сотворила счастливыми и свободными,
без шарфов полосатых, намотанных, как намордники,
И пускай по углам трутся заморозки зловещие,
Мы выходим на солнце.
… показать весь текст …

Всё проплывает мимо меня,
я проплываю тоже —
будь осторожна, девочка
будь осторожна.

На замке.

Я застёгиваюсь под горло, и тогда утихает страх.
Я сама себе дочь и мама, подруга и медсестра.
Опускаю железный занавес, отпускаюсь на перекур,
Пытаюсь нырнуть обратно — и застываю на берегу.

Мой корявый автопортрет удваивает лицо.
Я становлюсь социально приемлемой: улыбчивым продавцом,
Охрененной девчонкой в платье, бессильным куском добра,
Многорукой индийской матерью, удерживающей брак.

Осторожное «ты в порядке?» табуированно, как секс.
Я молчу, что внутри толкается маловодный го…
… показать весь текст …

Всё в мире сложенлюбовь
о узорами мозаики,
А вдруг да сдвинется какая полоса?
Проснутся дикими домашние хозяйки
И убегут в смолисто-хвойные леса.

Сосновый бор махнёт остатками реликта,
Обнимет брызгами песчаный бережок
И полог неба, облаками густо выткан,
От чрезмерного загара сбережёт.

Но только ночью жутко, холодно и зябко,
Звенят отчаяньем свободные ручьи.
Вернутся в город одичавшие хозяйки,
… показать весь текст …

В поле скитаться странникам. В сосны катиться солнышку.
Ночь виновато пятится, смотрит, как сирота.
Где ты Ива-Иванушка, — кличет Алё-Алёнушка,
Кличет Алё-Алёнушка, не открывая рта.

Бродит Ива-Иванушка, ищет в деревьях солнышко,
Тянутся руки к прошлому, ноги — ведут в овраг.
Длинная ночь полынная. Всё хорошо, Алёнушка,
Всё хорошо, Алёнушка, я возвращусь с утра.

Светит рубаха белая ярче, чем в полдень солнышко
Ты обо мне, пожалуйста, слезы не лей, сестра.
Где ты Ива-иванушка? — кличет Алё-Алёнушка
Здесь я — разносят по полю
… показать весь текст …

Стоять вдвоём на низком берегу,
читать реки бегущую строку,
плечом к плечу молчать, не шевелиться,
впадать в закат, который годы длится,
корнями прорастать, коленями срастаться
и никогда навеки не расстаться,
а превратиться в ивы, в тополя,
и чувствовать, как мокрая земля
питает нас, и пить её богатство,
лишь иногда на зиму осыпаться,
весною снова одеваясь в цвет,
и жизнью жить, в которой смерти нет

я подхожу к прилавку, трогаю апельсины
и чувствую — это то. чувствую — это то!
я подхожу к человеку и обнимаю сильно,
кости хрустят у него. я чувствую — это то!
я отражаюсь в витрине, трем улыбаюсь лицам,
одно из них — это мое! в центре — это мое.
я открываю книгу, Генри Чинаски злится.
гнев раздели со мнои, Ченри Гинаски мои.
я изучаю город, мокрые его крыши.
с крыши падает снег (ладно, не человек).
я изучаю город — меня изучают мыши,
думают: «Упадет — тут же ее сожрем!»
я записалась на иогу, чтоб задирать свои ноги.
там стоит тишина: у Будды болит голова.
… показать весь текст …

Ты ходил куда-то…
ходил конём,
Оказался конь не живой, ни мёртвый,
Как вода, которую то ли пьём,
То ли трогаем грязным мыском ботфорта.

Ты ходил по кругу, а круг — квадрат
Или даже куб — из угла и в угол.
Ты пошёл бы дальше…
но шах и мат
И уже не выйти сухим их круга.

Ты ходил по краю, но не нашёл
В том краю еды для ума и сердца,
… показать весь текст …

В главной роли Февраль —
Белый кот в белоснежном мешке.
Пограничная стерта черта
Порошком стиральным.
Мое сердце —
В каждом слепленном тобою снежке.
Так желток обручальный
Стучится в яйце пасхальном.
Белые совы мыслей
Приносят сны на крыле.
Свечи трещат
на засвеченной кинопленке.
Главная тайна мира
Случается именно в феврале,
… показать весь текст …

Песня улетает в небо синее
Из большого школьного окна,
Наши мамы самые, самые красивые,
Песню подарила им весна.
Наши мамы самые, самые красивые,
Песню подарила вам весна.

Больше не метёт зима порошею,
Солнце к нам заглядывает в класс,
Наши мамы самые, самые хорошие,
Кто об этом знает лучше нас.
Наши мамы самые, самые хорошие,
Кто об этом знает лучше нас.
… показать весь текст …

глупый клоун совсем утих.
разобрали по палкам цирк:
по вагонам и в Геленджик —
вдоль афишек с рекламой их.
старый нос осыпает весь
сохший бледненький пенопласт,
из штанишек его балласт
помешает удобней сесть.
солнце падкое на слезу
сушит соль на щеке слегка,
всем ребятам вскричав: «ура!»
вещи вновь собирает в путь.

Сон ушёл. На постели крошки.
Мысли сумрачны и темны.
Не мигая завис в окошке
Василисковый взгляд луны.

Мне и муторно, мне и странно
На подушечном злом горбу,
И по стенке, как по экрану,
Тени веток скребут, скребут.

Словно где-то в душе прореха,
Словно что-то внутри болит.
А в подъезде напару с эхом
Заунывно страдает лифт.

Когда хотелось чего-то напевно-былинного, дремучего, сказочного, а получилась дворово-хулиганская песня)

Если влез в тёмный лес,
Не скули и не ной,
Ты напрасно «Ау!» не кричи.
Из затерянных мест
Нет дороги домой.
Провожают глазами сычи.

За чащобой бурелом,
Заблудился? Поделом!

Ограда на опушке!
На кольях черепушки!
… показать весь текст …

Не бузи, я здесь гость,
Прорвалось наизнанку и вскользь,
Ты не белая кость,
А пустяк, припорошенный пылью.

Штрихпунктиром следов
Разделяюсь на после и до,
Как бегущей водой,
Стерегущей картонные крылья.

Не вздыхай тяжело.
Как кружилось? Как вовсе жилось?
Видно, жёлтая ось
Не волшебная, не золотая.
… показать весь текст …

Был бы Хатуль маданом, да ты не кот.
Там, где истоки жизни берёт река,
Пил бы сгущено-сладкое молоко
В вечнокисельных розовых берегах.

Шёл бы всегда направо: тебе туда, —
Слово ведёт налево меня одну, —
Чтобы над кроной мира взошла звезда,
Голос звучал: ни выдохнуть, ни вдохнуть.

Пылью тихонько сыплется мишура
Дивных твоих историй, моих стихов —
Смей в высоте сиять, не страшась утра!
Будь. Просто будь. Не думая о плохом.

День, как мыльный пузырь, на морозе застыл скорлупой,
Не успею моргнуть, и рассыплется хрупкая пыль.
Он неправильный, в сумрак оправленный, полуслепой.
Закрываю глаза, чтоб скорее покой наступил.

В теплом ламповом свете, просыпав слова мимо рта,
Я, в оконном проёме застыв, обращаюсь в крота:
Там, где дворник обломки дневные в совок заметал,
темнота.

совсем несложно заткнуть человеку рот.
тишина отличается после полёта пули,
в момент, когда закончился кислород,
когда человека вынули, окунули,
и снова вынули, и подключили клеммы,
когда по морде стекают кусочки крема,
когда смыкается челюсть и слышен лязг
от тридцати серебристых её защёлок,
когда девчонки молчат из-под чёрных чёлок,
когда мужчины стоят, обхватив детей,
когда говорят не т. е.

тишина бывает другая: когда наутро
смотришь, как через комнату бьют лучи,
… показать весь текст …

Печорин женился на Вере,
Устав от бесплодных страстей,
Грушницкий женился на Мэри,
Они нарожали детей.
Семейное счастие кротко,
Фортуна к влюблённым щедра:
У Веры проходит чахотка,
У Мэри проходит хандра.

Как жаль, что такого исхода
Безвременье нам не сулит!
Судьба тяжела, как свобода,
Беспомощна, как инвалид.
Любовь переходной эпохи
… показать весь текст …

Нарисуй меня, падший Лётчик,
Чем бесцельно глаза таращить,
На земле суетливых ящериц
Перебором тире и точек.

Нарисуй меня, пьяный Странник,
Коньяком по ночному небу.
Нарисуй, уходящий в небыль,
Солью жгучей в открытой ране.

Нарисуй же! — Мне нужно очень —
С перегибистым нотным станом,
А то вдруг и меня не станет,
И останется только прочерк.