Сижу-лежу больная и злая. Столько дел, ну столько замечательных дел надо сделать, а я как плавленный сырок с истекшим сроком годности. И вот тут бы посворачивать нервы кому-нибудь, настрой такой раздражительный, вот прямо бери и сворачивай. Но дома нет никого, только кошка Муська и хомяк Мультиварка. Хомяк Мультиварка спит, он всю ночь крутил колесико, спасал мир (ну да, а вы думаете почему мы все еще хоть как-то существуем? Благодаря хомяку Мультиварке, который крутит колесико жизни по ночам)…
… показать весь текст …

Была взята в плен. Захожу на одну кафедру по делу, нужно было N увидеть. А там красота невозможная, примерно трехлетнего возраста, с косичками и носиком-пипочкой. Маме помогает работу работать. N вот-вот должна подойти. И стали мы с красотой невозможной зайчика рисовать, вернее, она командовала, а я исполняла. Зайчик был «девочой», в одной руке — «моровь», в другой — «апуста». Красота невозможная букву «к» категорически не выговаривала, но я ее понимала, потому что сама, когда волнуюсь, половину алфавита глотаю. Нарисовали глазки, носик, ушки, платье как у принцессы. Иногда красота невозможная лихо сползала с моих коленей, потому что юбка скользкая. И тут заходит N, я хочу прервать мастер-класс, чтобы поговорить, но красота невозможная как паучок вцепилась в меня, своими крепкими ножками как-то за юбку схватилась и не выпускала, пока не я нарисовала мячик и бантики. Пять бантиков.
Потому что все ерунда, эти серьезные взрослые работы, а зайчик — это очень важно, очень. Вернее — «зайчи»

Как я уже писала, решила сделать куриное заливное на Пасху. У нас разделение с мамой в этом смысле — она делает прекрасный русский холодец на Рождество, я же — пасхальное заливное, несколько европейский облегченный вариант, но вполне. Весь день я варила курицу, цедила бульон и смешивала его с желатином. В красивой кастрюльке под медь. Поставила остывать на окошко, нарезала морковки-лимона-огурчиков. Довольная собой, пошла к компьютеру.
Возвращаюсь на кухню, сидит Сам, пьет чай. Сдержан. Преисполнен. В размышлениях.
— Я, — говорит, — решил тебе помочь и кастрюльку вымыл.
— Как! — вскричала я, — Там была заготовка для заливного!
— Да, — ответил Сам, — Я заметил, что какая-то жидкость булькала.
Мир рухнул. Заливное накрылось, как рубль в павловскую реформу.
-Ягодки я тоже выкинул оттуда, их никто не ест все равно, — продолжает Сам.
Милыыый, милыыый, это он компотик вылил. Ну и фиг с компотиком-то.

В последний понедельник зимы все схлопнулось — начало Великого поста и вполне себе мясоедский Сагаан, зябкий пронзительный ветер и капроночки на ногах безбашенных барышень. Безбашенных в прямом смысле: идут без головного убора, волосы хлещутся, нос красный, коленки синие, красота и молодость, отвага и цистит, гламур и менингит. А ты в берете и шубе и с тяжкой думкой: продует берет или нет, надо было все-таки зимний надеть, а не красный, потому что красный — одинарный. А девица — чпок! и на наледи упала, а ты: «Все-таки, красный, надо как-то участвовать в этом общем безумии призыва весны.» А девица звонко так: «Етить твою мать!» и дальше поскакала, а ты: «Ну да, ну да, весна-красна, приди-приди, уа-уа!» А позади опять кто-то чпокнулся и заетитничал.

Я видела в троллейбусе двух мужчин. Один тонконогий, молодой, в сложносочиненной модной прическе — по бокам сбрито, а на макушке трапеция уложена слоем лака, наверно, для древесины, потому что блестело и топорщилось. Другой — большой, пожилой, в шапке до бровей, сидел по-хозяйски, а под сиденьем — кофр с инструментом и трос, таким унитазы вроде чистят, каналью всякую. Тонконого-лакированный выбежал и цоп-цоп-цоп! между луж поскакал газелькой, потому что подошвы белые и грязно кругом, фу-фу-фу. А тросоноситель вслед ему тяжело смотрел, просто смотрел и думу какую-то тяжелую ворочал: вот то ли в лужу мысленно макал, то ли трос в ухо вкручивал, а может сына своего вспоминал, как-раз возраст совпадает, да и понятно что на простой, хорошо унавоженной почве произрастают разные цветочки с пестиками и тычинками.

Как жаль, что все размножаются, а капсульная кофеварка — нет. Так бы отпочковалась бы от домашней маленькая, я бы в мастерскую унесла, попивала бы себе кофеек вкусный. Так-то я завариваю, когда прихожу утром, стеклянный френч-пресс, выпью горячим чашку-другую и убегаю. Потом снова прихожу, с лекций например, и пью остывший кофе. Иногда остается на «после обеда», и вот тут самый грех: после обеда мне кофе не показан, сердце шалит, а хватанешь глоток-другой и чувствуешь себя разнузданной шалуньей, вот такой свободной себя чувствуешь, ну как будто перед тобой поля-луга, лето и много ничегонеделанья, и ты бежишь себе босиком и ничего не должна-обязана, вот просто свобода и все. И отвалите все.
Потом глоток холодного послеобеденного кофе растворится в твоем усталом организме, и снова склонишься над столом и работаешь-работаешь, работаешь.
Но все-таки грешочек был, и улыбаешься этому тайно.

Кассирша чпокает сканером штрих-код пачки мороженого. Не проходит. Набивает вручную. Берет вторую пачку — опять не проходит, третья тоже.
— Надо будет сходить на завод, где это производят и все сказать! — говорить она и берет конфеты.
Штрих-код не проходит, набирает сама цифры.
— И на конфетную фабрику нужно сходить, че попало делают, сканер не считывает! — в сердцах ворчит.
Мужик с водкой из очереди: «Давай потом на водочный завод сходим и все им скажем, все!»
Представила: кассирша и мужик, с конфетами, мороженым и водкой шляются по вкусным и злачным местам и сообщают работникам, что штрихкод плохо напечатан. Им хорошеет все больше и больше. К чорту сканер, счастье есть.

В маршрутке рядом со мной села пожилая дама, и я задохнулась от восторга: все-таки не часто с тобой соседствует Бастинда, колдунья и правительница из Фиолетовой страны (книга Волкова «Волшебник Изумрудного города»). То, что это Бастинда, не было ни малейшего сомнения — все фиолетовое у нее: фетровая шляпа со цветком (шляпа! Настоящая шляпа, а не вязанка или кусок меха), шуба, сапоги, сумка и даже ногти. Как и полагалось злой колдунье, у Бастинды был суровый взгляд и плотно сжатые губы (да-да, от…
… показать весь текст …

Дарина. 4 года. Села на свою детскую машинку, хорошенько оттолкнулась ногами от пола, поехала и выдала:
— А я еду… вся… такая… невозмозная!!!

Женщина настрой дает, и в принципе мужчина не должен вникать, как действует женщина, готовит пищу, стирает, то есть как настроен её ум. Если её ум настроен с раздражением, то муж будет постоянно нервничать. Если ум настроен, наоборот, с таким чувством любви, то будет обратный результат. Причем, когда женщина приготовила с любовью, следующий секрет заключается в том, что она не должна спрашивать у мужа, вкусно или нет, не должна ждать похвалы, то есть если она ждет похвалы и спрашивает, вкусно или нет, то всю её любовь он отдаст с помощью слов. Не надо дешево покупаться: пускай отдает поведением (смеется). Отдавать всё равно придется, так или иначе. Поэтому не надо спрашивать ничего, просто пусть кушает, ведет себя как положено.

Из лекции «Обязанности женщины в семье»

Рождение благочестивых, хороших детей на половину зависит от женщины. И если жена верит своему мужу, то её половина как бы выполнена на «пятерку» и, по крайней мере, дети будут послушными, по крайней мере, они будут послушными расти, потому что от того, насколько жена предана мужу, зависит послушание детей в семье. Если дети непослушны, значит, жена недостаточно прилагает усилий в этом направлении. Из-за этого плохая карма через детей будет переходить, а если плохая карма пошла через детей, это…
… показать весь текст …

Сегодня получил очередное стихотворение про деньги с предложением (срочно!) разослать его 10 людям и будет мне счастье (тут же деньги привалят). Я почувствовал себя Очень Вежливым Кроликом. Мне хотелось ответить человеку, что денег у его никогда не будет. Потому что деньги появляются не от стихов, скопированных на стену. (Странно, да?)

А как психолог я думал о том, до какой степени отчаяния нужно дойти или до какой степени нужно оторваться от реальности, чтобы вот так засорить свой мозг.

Но я…
… показать весь текст …

Верность-это не черта характера. Это решение!!!

Мороз козел!!! А вот шуба маладэц!!!

— Сосед, ты че так надрался? Завтра ж на работу!!!
— Так вот и надрался! С горяяяяя (((((((((((

Девчонка-кассирша обслужила покупательницу ловко, и та в долгу не осталась. «Любви тебе! Чтобы мужика хорошего нашла!» — раздался на пол-магазина хрипловатый голос, чуть заплетающийся на окончаниях. «У меня жених есть!» — весомо заявила кассирша, — «Я замуж выхожу!» «На фига тебе муж? Надо чтоб любовник был! Вот где само то!» — сказала дама и схватив свою бутылку «Мартини», гордо пошла к выходу, и полы ее шубы развивались как знамя любви свободной женщины, которая хоть разочаровалась в институте брака, но от этого коней на скаку останавливать не бросила, да и горящие избы — так, семечки, когда ты уже не ягодка опять, а то, что сама себе назначила и постановила.

-Дарина, ноги обтрихай!
— Сейчас! Обтриху!

Кошка Муська перешла в режим «проститутка старая», это когда срочно нужно замуж, согласно расписанию. У кошки Муськи декабрь — время весны и надежд, но какие там надежды, только Вискасы в фольгированном пакетике и голуби за окном. Кошка Муська лижет кусочек стола Василисы, в этом какой-то скрытый кошачий символизм, как мне хочется думать, или кое-кто разлил йогурт, но тогда лучше уж символизм, лишь бы не отмывать.
У меня же болит нога, я грешила на новые сапоги, они ужасны. Они тяжелы и жарки, а у нас потепление (хотя в Сибири это слово звучит несколько издевательски), но сапоги все равно мне не нравятся как и вопли кошки Муськи. Вот так, путем несложных ассоциаций, мы заключили, что кошка Муська — сапог.

И тут его уста разомкнулись, и было произнесено: «Манка!»
Я все поняла, заметалась и стала кидать в корзинку сливочное масло, яйца, творог, изюм. Мир завертелся бурунчиками, заискрил, взметнулся, новогодняя елка, криво притулившаяся у входа, выпрямилась ракетой, два заросших разбойника-абрека, мучительно выбиравшие плоские лепешки, на мое проникновенное: «Пустите, ребята!» промяукали: «Пожалюсто, пожалюсто!» Уборщица со страшной машиной, которая сама моет, жужжа о несбыточном, лихо прокатилась через весь торговый зал, и как точка зазвенел вопрос кассирши: «Два пакета бьем или в один ложить будете?»
Вот так, всего одним словом, мужчина может всколыхнуть вечерний покой и дать понять, что сегодня надо стряпать запеканку. Такую вкусную как когда-то в детском садике, когда еще Берлинская стена стояла крепче крепкого, а Брежнев целовался прямо в телевизоре.

Кусочек торта на ночь все-таки нехорошо. Это редкое нехорошо, бессмысленное по сути, но оставляющее недоуменное послевкусие: а зачем, а почему, ну знаешь же, что не полезно. Это как врем я, убитое на чтение какой-нибудь сентиментальной книжки, после которой — ни уму, ни сердцу, но кой чорт дернул переворачивать эти страницы, ведь знаешь, что убийца — красавчик Альберт.
Утром же не хочется ничего, кроме кофе. Даже кусочек торта не хочется. И вот тогда понятна мудрость вечера.