Это только в сопливо-романтических фильмах так красива грусть ссоры: она сидит на подоконнике, обнимая колени, плачет и думает о нем, он стоит около каминной полки и смотрит задумчиво на плюшевую игрушку, подаренную ею.
На самом же деле все гораздо прозаичнее: она валяется вся зареванная в постели, сжимая кулаки так, чтобы ногти
впивались в кожу до крови, а он трахает другую.

Всегда, когда расстаешься с человеком и пытаешься избавиться от мыслей о нём, строишь из себя равнодушную, ледяную, говоришь всем подругам, что ненавидишь его, говоришь ему, что тебе все равно, настаёт момент, когда ты закрываешь глаза и понимаешь, что если он сейчас, именно сейчас позвонит, напишет или даст о себе знать, ты выбросишь все свои маски, расплачешься в трубку, напишешь, что любишь и все будет хорошо.
Но, конечно, именно в тот момент он нихрена не звонит и не пишет, а ты открываешь глаза и живешь дальше…

Я научилась не задавать вопросов, потому что он все равно не отвечал на них, а я не желала ничего знать. И не знала. Иногда, впрочем, все же спрашивала, но он отмалчивался, — подумав об этом, я пришла к выводу, что в определенном смысле мы оставались совершенно чужими людьми, близко знакомыми лишь в пределах этой комнаты. Нам удалось создать собственный мир, определить его правила и провести между нами черту: переступать ее было нельзя, но в веселые дни разрешалось плясать вокруг нее…