Случилось это как раз после очередного боевого дежурства. Прямо с вертолета, замерзший, уставший и злой я вернулся в общагу.
Корешок мой, Шабан, только отчалил дежурить, так что хавчик я разогревал без особого энтузиазма.
Е*нуть по стакану не с кем, меланхолия, бля…
За окном — непроглядная морозная темень, тоска и полный попенгуд. Нехотя залег я спать к е*еням, проклиная свою никому зачем не нужную службу за идею.

А зря.
Ровно в полночь дверь застонала от чьего-то бурного желания меня видеть.
Да так задорно, что запахло штукатуркой. Передернув затвор ПМа, я в психе рванул дверную щеколду и сунул руку со стволом в темноту…
Лампочки, бля, прапора-суки попи*дили в коридоре — темнота как у негра в кармане!

— Братан, а хуле ты шпалер в оружейку не сдал
Донеслось из преисподней знакомым перегаром.
—  Бухать бушь?
— За ваши бабки — любой каприз. Заходи, Жека!

В хате сразу вдруг стало меньше места.
Старый корефан, прапор Жека, в гости без литры никогда не приходил, и поэтому его визит всеми очень почитался.
Но на этот раз помимо спирта и закуси, Джексон приволок откуда-то два охотничьих ружья и пару патронташей.

Наспех ебнув шнапсу и занюхавши рукавичкой, прапор поведал мне одну авантюру.
— Короче, Бегемотыч, слухай тут.
Хакасы медведя на заказ мочить идут. Какой-то хуила из Москвы с проверкой едет, гешефт делать надо.
Пойдешь? Тебе ведь пару дней на отдых положено?

Медведь…
Идея — пиздец! Ну что я знал о медведях?
Ну видел в зоопарке пару раз этот обоссаный и вонючий клубок живой шерсти со взглядом срущей собаки.
А в дикой таежной природе этого волосатого парня «хозяином» все зовут. Не за член же!
Стремно…

Ебнув еще пару стаканов дриньков, ответ пришел сам собой.
Ну кто не хочет стать Рембом?!

— Ну вот, а то — че, да как… Держи артиллерию, братан!
Довольно заурчал прапор и протянул мне ружье с патронташем.
- Жаканы — хакасские, на слона ходить можно!
А ты не ссы, не нам валить Мишу.
Майора Рамазанова из пятого полка знаешь? У него дареный карабин «Барс» с оптикой еще?
Ну так он и будет валить — дырка маленькая нужна. А мы так, группа поддержки.

Короче, сказано — сделано.
В три часа ночи мы уже тряслись в брезентовом тенте газона-66 и вовсю грелись спиртягой. Проблема медведепромысла собрала нас в небольшой, но очень пьяный и злой отрядик, где никто никого почти не знал. Зато Жека знал всех, даже этих хакасских аборигенов, которые в слове «член» три ошибки делают.
Их было двое — дед, весь сморщенный как хер Тутанхамона и его сынок, в полста лет.
Да еще этот майор с лицом конченого пропойцы в двенадцатом колене.
Пили все.
И пили всю дорогу.
Майор так нахерачился, что мог влегкую по дурке кому-нибудь девять граммов в организме на хранение оставить.
Поэтому мы с Жекой его страховали от этого легкомысленного шага.

Наконец нас в последний раз тряхнуло тормозами и наступила тишина…
Бля, прокляли мы с Жекой всех медведей, когда перли через сугробы этого медвежьего терминатора с его пиздатым карабином!
Финал похода старый хакас обозначил часа через два, когда спирт уже нахер весь ушел вместе с потом.
Здесь дедок приказал жестами всем захлопнуть пасти и стал рубить длинную жердь.
Потом взобрался на какой-то бугор и начал опускать этот дрын в дырку на вершине. Интуитивно я понял, что это и есть Мишкин домик, где он всю зиму лапу миньетит.
Почему-то стало сильно нехорошо в кишках и очень притопило на посрать.
Жека тоже поддался измене и спрятался за кедр.

Старый пенек слез с бугра и на ломаном русском показал нам, где залечь, чтобы Миха не унюхал.
А этому киллеру объяснил тему так:
— Твоя стоять тут. Моя палкой хозяин будить. Хозяин вставать на тибя. Лапы поднимать. Твоя — в сердце — пух! Стрелять! Якши?

— Та хуле там, давай, дед! Тыкай мудака этово! Не ссы…
Оскалился майор и закатил на ватнике рукава, передернув затвор.
Ноги расставил. НУ, БЛЯ, — ВЫЛИТЫЙ РЭМБО!

Мы с Жекой залегли сзади, тоже зарядив свои самопалы.
Тут дедуган и шмыгнул на бугор.
Да как начал дрочить Михуила своим дрыном!

Че тут началось!
Рев из-под земли прямо-таки нешутейный пошел. Потом — фонтан снега, палок, бревен!!!
Дед по воздуху летать отправился.
А перед нами е-е-ебать!!!
Метра три сплошных разъяренных мышц и шерсти дыбом!
Вонища, бля… Пар кругом, рев!

Майор присел от усеру, потом как заорет!
И нет, чтобы молча нажать курок, мудила.
Он резво так перекинул карабин, схватил его за ствол, да как пизданет с размаху Михуила по пене на ебальнике!!!

Оптика — зачем в осколки, приклад — в щепки!
Миха — в состояние грогги.
Не каждую весну приходом таким будили, видать… Тут майор как заорет — и на кедрач полез!
Да не полез — побежал по вертикальному стволу!!! Куды там бабуинам!
Кедрач, бля, за три дня вокруг хер обсерешь, такой толстый, а он — бегом по стволу!
Да на самый верх!

Вот здесь Миша и очухался.
Прыжком он выскочил из своей ямы — и до кедрача! Но догонять обидчика сразу не стал.
Со страшным рычанием зверюга начал рвать в клочья зубами и когтями ствол невинного дерева. Видать, раздрачивал себя перед решающей схваткой с глумилой позорно слинявшим.

— П-п-пиздец нам…
Уебуем отсюда, Олег…
Кр-р-ранты, бля…
Заикаясь прошелестел возле моего уха перепуганный Жека, и стал нагребать на голову снег, пытаясь зарыться в планету.
Умник, нах!
Член ты от Миши съебешься в тайге.
Он тут быстрее курьерского шмаляет по кустам. Вот тут я в полной мере осознал, что называют люди словом простым и понятным —
«ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ»… И МЫ НА ОЧЕРЕДИ…

А между тем зверь продолжал тиранить кедрач. Вдруг откуда-то сверху послышался такой силы крик, что истребительский форсаж по сравнению с ним — шлепок детской какашки.
Этот нелюдской звук вдруг материализовался в летящего посреди шишек и веток майора Рамазанова.

Со всего размаху он как тунгусский метеорит въебался в Мишину хребтину и затих.
А Мишаня, охуев от такого удара, упал мордой в снег.
Издав душераздирающий вопль, зверюга что есть силы рванул вглубь таежных зарослей, не разбирая дороги и светофоров.

Мы с Жекой не могли поверить своему спасению… — Лады, пошли смотреть этого Маресьева,
Первый вышел из ступора прапор и выполз из нашего редута.

Майор Рамазанов представлял собой сидячую и синюю от страха мумию, которая изо всех сил двумя руками сжимала тонкую кедровую ветку с одинокой шишкой.
Рот героя был неестественно открыт и почему-то не парил на морозе.

Глаза…
Ну просто как от застрявшего в жопе «Стингера»! Пульс еле трепетал в окаменевшем теле.

— Ну, пидор, тащи теперь его в обратку по сугробам.
Зарычал Жека.

— Жек, к Пинцету его надобно. Он же весь — сплошная судорога, бля,
Услышал я наконец и свой хриплый голос, — А где старый пердун?

Пердун быстро нашелся.
Целый и невредимый. Только метров через десять.
Сидел себе и закуривал.
И сынок его подошел с остатками Рамазановского карабина.
Короче, киллерская команда в сборе, нах!
Срубили волокушу и потянули этого блядского Рембу к машине

Всю дорогу молчали, аж не по себе стало.
Как на похоронах.
В городке притащили майора с веткой и шишкой к эскулапам, да там и оставили.
Долго ржали хирурги над пациентом, но ветку вырвали.

А мы пошли с Жекой в общагу.
Сели за стол, разлили спирт по стаканам.
Глянули друг на друга…
Да как заржем в две глотки!!!
Пиздеть не буду — первый раз натурально я тогда уссался в свои ватные казенные штаны.
От смеха.