Но порой мне кажется, что мы принадлежим к разным поколениям.
Либо моё время прошло, либо её время ещё не наступило.

Индивидуальность в наши дни воспринимается хуже, чем сексуальная связь со школьницей. Свобода выбирать — привилегия изгоев.

Если гуляешь безо всякой цели, гуляй там, где красиво.

— Не думаю, что мне может стать хуже, чем сейчас.
— Напрасно. Всегда может быть хуже. Всегда. Не обольщайся…

После японцев самые сумасшедшие в этом мире русские.

Вся наша жизнь — это одно длинное самоубийство.

Потому что, возможно, недостаточно просто не делать ничего плохого. Быть может, нужно хоть раз сделать что-то хорошее, даже в ущерб себе. Счастья наверняка не принесёт. Но зато даст покой…

Смотреть на неё — всё равно что, сидя в пахнущей смолой и свежими водорослями лодке посреди предрассветного моря, наблюдать за тем, как из-за мглистого горизонта выплывает янтарный диск солнца. Или взойдя на вершину горы, увидеть вдруг маленькое горное озерцо с прозрачной бирюзовой водой, обрамлённое камнями, покрытыми ослепительно-белым снегом… И знать, что больше никогда ты этого не увидишь.

Бессонные ночи — это время чистого ожидания.

Мы смотрим на мир, как на экран телевизора, пытаясь выхватить наиболее интересные моменты. Чтобы это получалось, мы вынуждены отказываться от полного переживания ситуации.

Почему вы молчите? Потому что ты слишком красива, думаю я. Потому что, думая о тебе, я начинаю ненавидеть свою жизнь. Потому что ты горное озеро, мимо которого я должен пройти и ни разу не оглянуться.

… наша картина мира ошибочна в том, что те мысли, которые приходят каждому из нас по ночам — всего лишь результат небольшого сбоя в программе, написанной неизвестно кем… Примерно так это выглядит. Избавление от вопросов, на которые нет и не может быть ответа. Ведь именно эти вопросы и делают нас больными.

Не то чтобы я не вижу будущего… Вижу, конечно, но оно устраивает меня гораздо меньше, чем настоящее. Нет желания двигаться вперёд, понимаете? Я мечтаю о машине времени. Чтобы каждое утро, когда просыпаюсь, сразу перемещаться во вчерашний день. Только не подумайте, что будущее меня пугает. Я просто его не вижу таким, каким хотела бы видеть… Понятно, о чём я говорю?

Ей не нужно извиняться. Она могла бы произнести тем же голосом что-нибудь вроде: «обычно зимой выпадает снег», и я простил бы её. Она могла бы нести любую чепуху, и мне в голову не пришло бы обижаться на неё. Как только я её услышал, как только представил её губы, почти касающиеся телефонной трубки, когда она мягко говорит «это случайность», я простил.

Вот так и получается, что мечтать мне не о чем, хотеть нечего, стремиться не к чему. Будущее меня не привлекает, а на настоящее наплевать.
Я знаю, что это вроде как неправильно, потому и хожу сюда… все мечты, желания и цели, которые есть у других — просто самообман.

Организм изнашивается. Нервы изнашиваются. Я изнашиваюсь. Иногда я напоминаю себе старую затертую куртку. Все расползается по швам. Но я пытаюсь сохранить товарный вид. Потому что иначе — свалка. Разница в том, что куртку можно снять. А куда девать себя?
Я все чаще начинаю думать, что жизнь убивает. То есть так оно, конечно, и есть. Я не изобрел порох. Но одно дело — знать. И совсем другое — чувствовать это.
Проблема вовсе не в том, что отпущенные часы тают, как снег на ладони. Нагрузка. Вот в чем проблема. Жизнь высасывает силы. Она требует напряжения. Требует бесконечных усилий. Ни один механизм не может долгое время работать на пределе. Он попросту ломается. Но для машины возможна эксплуатация в щадящем режиме. Жизнь щадящего режима не знает.

• Чем больше у человека страхов, тем большую власть получают над ним люди.

• Как быстро человек перестаёт различать реальность и игру воображения. Вернее, начинает принимать одно за другое.

• Когда жизнь катится в пропасть, подтолкни её.
Когда реальность выворачивается наизнанку, пошли её к чёрту.

• Так принято говорить, так принято считать, в это принято верить.

• Главный признак любой депрессии — нежелание с ней бороться.

• У тебя всегда есть альтернатива, но нет выбора.

• Любое моё действие будет верным. И любое моё действие будет ошибочным. Но только до тех пор, пока я жив. В смерти мы все становимся непогрешимыми. Есть к чему стремиться…

• Смерть страшит не потому, что она действительно страшная. А всего лишь потому, что мы не успеваем привыкнуть к ней, не успеваем как следует разглядеть её, понять, простить, полюбить… Как можно полюбить то, чего никогда не видел? Как можно простить свою иллюзию?