Значение слов «можно» и «нельзя» в критической ситуации меняется на противоположное.

Человек, бросивший вызов судьбе — любимое зрелище богов.

Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе…

Откуда же берется во мне ироническая отстраненность, почему я упорно пытаюсь рассматривать окружающий мир как замысловатый сон?

Жизнь очень нелогична!
Но порой, только утратив всякую логику, жизнь обретает смысл.

Далекое прошлое отбрасывает длинные тени.

Со временем начинаешь понимать, что стоит отказываться от одного, чтобы получить другое. Что не все так плохо, когда кажется, что хуже вообще не бывает. Что иногда лучше сделать немного больно сейчас, чем позволить позже разразиться адской боли. А затем начинаешь просматривать перспективы всё дальше и дальше, дальше и дальше. Какую боль и какую радость на какой период отложить. Сколько же таких уровней вложенности? Какова глубина? Невозможно ведь всю жизнь так. И если закрадется ошибка где-то на начальном этапе, все остальное зря, все — в дребезги. А нужно ли это вообще?

Пока опыт подсказывает, что нужно. Хотя трудно решиться причинить боль, даже зная, что во благо. И хочется быть Человеком. Хорошим.

Мальчики отличаются от мужчин в первую очередь тем, что делают глупости не задумываясь.

В городке ненаписанных писем,
В королевстве несказанных слов
Я от прошлого — независим,
Я пришелец из мира снов.

Я могу здесь бродить часами,
Слушать шорохи листопада.
только память осталась с нами,
Но возможно, что так и надо…

И шепчу я себе торопливо,
Словно силясь догнать день вчерашний:
«Я хочу, чтоб ты стала счастливой,
Я люблю тебя. Как это страшно…»

Люди, которые дешево продаются, никогда не упустят возможности продать тебя самого.

Любовь и дружба — это то, ради чего приходится терпеть измены и предательство.

Лидер — это не тот, кто «впереди на лихом коне». Это тот, кто направит каждого в нужную сторону. И сумеет вовремя остановиться сам.

Для того, чтобы бороться с чудовищным злом, требуется чудовищное добро…

Ну что за проклятие такое висит над народом: если духовность, то в ущерб здравому смыслу, если свобода, то с погромом и поджогом, если вера, то с озлобленностью язвенника-кастрата, если празднество, то с похмельем на неделю.

Резко осуждая чужие недостатки, мы становимся сами к ним склонны, в то время как наивное удивление помогает сторониться порока.

Когда тебя кто-то пытается убить, это значит, что кому-то другому ты очень-очень нужен.

Когда перекошен весь мир, легче признать ненормальным того, кто держится прямо.

— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.
— Души, — невольно отвечаю я.
— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо.

Мы смотрим на мир сквозь очки с толстыми кривыми стеклами, которые нам надели в детстве. Эти очки — воспитание, культура, менталитет. От них не избавиться никогда.

Одно дело «денежный мешок» — другое «мультимиллионер». Одно дело «страшный холод» — другое «минус сорок». Одно дело «марафонская дистанция» — другое «сорок два километра».
Никакие слова, никакие красочные эпитеты не сравнятся с той силой, что несут в себе числа.