События нашей жизни похожи также на фигуры калейдоскопа, в котором мы при каждом повороте видим совершенно иное, а в сущности — то же самое.

Уста высказывают опять-таки только мысль человека, лицо- мысль природы. Поэтому всякий заслуживает того, чтобы его внимательно рассматривали, но не всякий стоит того, чтобы с ним разговаривать.

Самое действительное утешение в каждом несчастии и во всяком страдании заключается в созерцании людей, которые еще несчастнее, чем мы, — а это доступно всякому.

«Всё на земле изменяется, все скоротечно»

Что нас так восхищает созерцание животных, основывается на том, что нам приятно видеть перед собой собственную сущность, доведённую до такого упрощения.

Нельзя не признать, что в национальном характере мало хороших черт, ведь субъектом его является толпа.

Всякое страдание есть не что иное, как неисполненное и пресечённое хотение.

…людей делает общительными их неспособность переносить одиночество — т. е. самих себя. Внутренняя пустота и отвращение к самим себе гонят их в общество, на чужбину или в путешествия. Их дух не имеет силы привести себя в движение, и сил этих они ищут в вине, причем нередко становятся пьяницами. Поэтому же они постоянно нуждаются во внешних возбуждениях, притом в возбуждениях сильных, доставить которые могут однородные с ними существа. Без этого их дух поникает под собственной тяжестью и впадает в тяжелую летаргию. Известно, что несчастья легче переносятся сообща; к несчастьям же люди причисляют и скуку, а потому и сходятся, чтобы скучать вместе

Люди уподобляются детям в том отношении, что, если им спускать, они становятся непослушными.

Убогие, кому нечем больше гордиться, стараются гордиться своей нацией.

Самое удачное слово будет осмеяно, если у собеседника слух не в порядке.

Первая заповедь женской чести заключается в том, чтобы не вступать во внебрачное сожительство с мужчинами, дабы каждый мужчина вынуждался к браку, как к капитуляции.)

В мире только и можно выбирать- между одиночеством и пошлостью.

«Глупые люди большей частью бывают злы по той же причине, почему бывают злы уроды и вообще безобразные люди. С другой стороны, гениальность и святость тоже имеют между собой нечто общее. Как бы ни был прост святой человек, все-таки в нем заметны некоторые черты гениальности, и, наоборот, как бы ни был испорчен характер гениального человека, все-таки он отличается возвышенным настроением, близким к святости».

Кто хочет подвести итог своей жизни в смысле благополучия, должен вести счёт не по пережитым им наслаждениям, а по количеству избегнутых зол.

Одинокий и предоставленный самому себе, в кипении собственных мыслей и ощущений — только тут человек является вполне самим собою.

Когда мы страстно любим кого-то, кто заслуживает нашего презрения, мы болезненно ощущаем оковы природы.

«Как животные лучше исполняют некоторые службы, чем люди, например отыскивание дороги или утерянной вещи и т. п., так и обыкновенный человек бывает способнее и полезнее в обыденных случаях жизни, чем величайший гений. И далее, как животные никогда собственно не делают глупостей, так и средний человек гораздо меньше делает их, нежели гений.»

Кто кается не краснея, тот кается постоянно.

У людей вообще замечается слабость доверять скорее другим, ссылающимся на сверхчеловеческие источники, чем собственным головам.