Свежий ветер идет и вздыхают легко занавески,
В теплых зайчиках пол, в узкой рюмке подснежник цветет,
И сосульки бренчат, обрываются в тающем блеске,
И усами дрожит на весенних воробушков кот.
А над мутной рекой — вербы в мягких серебряных точках,
И теплеют деревья и тянутся сладко от сна…
И, как белый цветок, запеленатый в тесных листочках,
Расцветает душа, потому что сегодня весна.

Я в лесную часовню зашла помолиться
И неловко присела на твердой скамье.
В голых буках звенели весенние птицы,
Бились хрупкие льдинки в холодном ручье…

Я сказать ничего не сумела Мадонне,
Подошла — и забыла святые слова, —
Но подснежник, что вянул на теплой ладони,
Положила у гипсовых ног в кружева, —

Весь зеленый и белый, с оранжевым глазом,
Удивленно расцветший над черным ручьем.
Пусть заменит он Ей своим светлым рассказом
Неумелую повесть о счастье моем.

Ни к чьему не примыкая стану
И ничьей не покорясь звезде,
Я уже нигде своей не стану,
Дома не найду уже нигде.

Сквозь земные горькие обиды
Чужестранкой призрачной бреду,
Как печальный житель Атлантиды,
Уцелевший на свою беду.

Свежий луг и теплый ветер
И шмели на стебельках.
Что мне делать в утра эти
С книгой пасмурной в руках?
Что бумажные страницы,
Если нынче я могу
Божьей грамоте учиться
На нескошенном лугу?

Тайной азбукой цветенья
Раскрывается трава…
Вот еще, еще мгновенье —
И пойму ее слова!

Вся жизнь прошла, как на вокзале, —
Толпа, сквозняк, нечистый пол.
А тот состав, что поджидали,
Так никогда и не пришёл.

Уже крошиться стали шпалы,
Покрылись ржавчиной пути, —
Но я не ухожу с вокзала,
Мне больше некуда идти.

В углу скамьи под расписаньем,
Просроченным который год,
Я в безнадёжном ожиданьи
Грызу последний бутерброд.

Адам и Ева изгнаны из рая
В пределы скорби, страха и забот.
Здесь смертью веет тишина ночная
И солнце лаской смертоносной жжет.

Весь дикий мир дарован им на муку,
На черный труд. А горестный покой, —
Когда сжимаешь любящую руку
Усталою и любящей рукой,

Когда без слов всю душу отдавая,
Родным и скудным греешься теплом, —
Последний дар утерянного рая
В огромном одиночестве земном.

Я люблю оборот многоцветной твоей карусели,
Год земной, золотой и зеленый и белый,
как лунь, —
Бури терпкого марта, цветущие вишни в апреле,
Пьяный, солнечный май и спокойный
зеленый июнь.

Будет рушить июль свои жаркие грозы
нещадно,
И медвежий и светлый струиться из августа
сок,
И сентябрь подойдет, и тихонько рукою
прохладной
Он приспустит на небе сияющих дней
… показать весь текст …

Раскрыв тяжелый, старый чемодан,
В его морщинистой и проржавевшей пасти,
В пыли и мусоре, я обрела роман, —
Он начинался прямо с пятой части.

Старинный перевод. Звучал его язык
Чуть-чуть неточно, важно и манерно.
Вот кто-то подчеркнул: «любовь — роскошный
миг» —
И четко приписал: «Увы, как это верно».

А в тонкой затхлости слежавшихся страниц
С зачитанными мягко уголками —
Сухая роза дедовских теплиц
… показать весь текст …