А он, заметь, молчал, прикрывши капюшоном,
Прорезавший лицо еще не старый шрам.
Он слушал и молчал, пока веселым тоном,
Читали поздравленья девчата мужикам.
Дарили им подарки и в щечки целовали.
На двадцать третий день немого февраля.
И гостя в капюшоне они не подзывали —
Кому какое дело, что он молчит не зря?
Сидел он за столом. Подальше от веселья,
В бокале своем водкой он заменил вино.
Не чокаясь. Коробит от боли и презренья
Да не берет и водка. За окнами темно.