-Дружба, ваше высокопревосходительство,-проникновенно заговорил Булгарин,-есть волшебство, чародейство, еще более необъяснимое, нежели любовь. Посредством непостижимого очарования дружба представляет вам вас самих в другом лице, и вы привязываетесь к этому лицу, как самому себе. Истинные друзья могут ссориться, гневаться один на другого, даже бранить друг друга, точно так же, как мы бываем недовольны собой, гневаемся на себя.

Осенью 1815 года союзные армии, разгромившие Наполеона, еще находились в Париже. Английские войска, нанесшие наполеоновской армии последний удар под Ватерлоо, держались надменно, считали себя главной силой, победившей императора, пред военным гением которого еще недавно трепетал мир.

Только швейцарец Лагарп-горячий приверженец философов-просветителей, приглашенный Екатериной сначала в «кавалеры», а затем в воспитатели ее любимого внука Александра, не боится внушать своему тринадцатилетнему ученику, что прочность трона сохраняется лишь там, где государь считает себя первым должностным лицом в своей стране и отцом своего народа, что законы и любовь народная надежней охраняют власть, нежели крепости и солдаты.

-Ах, как меня утомили все эти чрезвычайной важности дела!-вырвалось у Александра.-Двадцать пять лет я прослужил России. И солдату в этот срок дают отставку. Знаешь, князь, я помышляю переселиться в Крым, зажить там частным человеком. А тебя,-уже шутливо продолжал он,-сделаю своим библиотекарем… Ну, зови Витта.