Что я могу — только взять и согреть твои руки.
Тянет струной изнутри безысходная жалость,
как ни стараюсь, но не поддаётся науке
чувство, я тратил без меры его, но осталось
столько же, если не больше — в теории чисел
рост прогрессирует, действуют факториалы,
и всё короче становится время ремиссий,
приумножается всё, чем душа задолжала.
Выпей мой жизненный ток — отдаю, не жалея,
если счастливей ты станешь от этого — в радость,
лишь бы никто не заметил, как сильно бледнеют
губы мои и глаза, я всё выдюжу, справлюсь.

Грусть неизбывна, если ты не в силах
губами ощутить того, кто нужен,
колючий рой снежинок тщетно кружит,
как серебристый серпантин, постыло
на празднике сидеть, когда растрачен
запас надежд, душевное сиротство
съедает изнутри, весь мир инача,
и даже сосны сделав ниже ростом.
Мне пузырьки шампанского как жала
осиные — по самому больному,
и горько стискивает горло жалость,
минуя поздравленья с годом новым.
Но знаю, чувствую, за темнотою
твоим живым теплом согретый ветер
… показать весь текст …

Замерзают губы, застывает кровь,
я так долго жду, хотя дождусь едва ли,
потому что выпадает мне зеро,
потому что небеса мои упали
и разбились вдребезги на сотни дней,
на рутину слов и машинальных действий.
Время продолжает ход, но солоней
концентрат непонимания и следствий.
Из разбитого стекла моих небес
собирать любви мозаику цветную
пробую, считая каждый свой порез
данью, строчками тебе их адресую.
Это не зима, а только сон о ней,
только страх подспудный, но грызущий душу,
… показать весь текст …

Его сердечный стук не для меня, я знаю,
но очевидное так трудно объяснить,
два разных полюса пустыня разделяет
и море. Никогда не сблизятся они.

И как бы осторожно он ни прикоснулся,
всё слишком остро, слишком чуждо, чересчур,
как будто тёмных снов таинственный анубис
ко мне приблизил хладнокровный свой прищур
и ледяным дыханием напоминает,
что время в бездну сыплет золотой песок,
и оседает пеплом тишина ночная,
и тает недосказанное между строк.