Настоящему рыбаку важен не улов, а сам процесс...
Сварил гречневой каши. Размазни.
Взял горшочек. Горшочки всегда интригующи. Кастрюлю хватаешь и всё. В горшочек все обязательно заглянут. Нет такого человека, который берёт горшок и не заглядывает пытливо внутрь. Все заглядывают. Ждут. А вдруг! Память предков. Мало ли…
Взял горшочек. Заглянул. Ничего нету в нём почему-то. Налил в горшок немного постного масла. Гречку перебрал. Немного прокалил на сковородке. И в горшок ссыпал. Залил говяжьим бульоном горячим. Бульон жирен. Нет жирного бульона? Тогда говяжьего жира половину чайной ложки. Или целую. Это важно. Стесняться некого. Духовка. 200 градусов. Крышку на горшок. Поставил в духовку. 10 минут. Достал, шипя на невзгоды, из духовки. Перемешал. Убавил температуру до 150. И снова горшок обратно. С лязгом закрыл духовку. Надо ждать. Пока не настанет пора. Казалось бы стакан крупы, два стакана бульона. Чего ждать от такого?
Когда бульон в горшке исчез, вывалил размазню, скребя ложкой по стенкам, из горшка. Размазня не хочет никуда. Ей отлично! Пахнет.
Вывалил. Разровнял. Надо, чтобы остыла. Как стала размазня не пыхуча, а тепла, разбил над ней два сырых яйца. Размешал. «Что-то ещё будет?», — слабо спрашивает размазня, — «мне кажется, ты меня немного мучаешь…»
Будет ещё! Будет, родная.
Растёр творог и мёд. Тонкая струйка мёда в творожное размятое. Мёд змеится. Пятерню сверху и пальцами. С творожным мягким чавканьем и всхлипыванием. Пальцы сжимаются и разжимаются. Между пальцами охи. Творог и мёд. Мало мёду. Вливаю ещё. И снова господство над покорным белым и сладким. Липко, прохладно и хорошо.
В творожномедовое выкладываю гречневую размазню. И снова пальцы и снова вздохи. Размазня ведь девушка-девушка. А тут такое! Елена в гостях у кентавров. Обещали танцы. Иди ко мне!
Чернослив с вечера мок в тепле. Мок и растлевался. Смешал портвейн и ложку рома. В этом-то чернослив ночь и провёл. Ничего не соображает! Вытаскиваю его и секу ножом в мелкое. Портовые притоны Касабланки не прощают слабость. Облава! Аресты! Жаркий ветер мутного утра.
Иссечённый чернослив к размазне и творогу. И снова! Пальцы. Тут не удержался и палец облизал. Смутился. Обтер палец.
Беру форму. Форму смазываю сливочным маслом. Выкладываю половину творожномедовогречневого. На эту половину нарезанную пластинами грушу. Груша некрепкая. Повидала и потому добрая и жёлтая.
Укрываю грушу второй половиной смеси.
Снова духовка. Пасть. Привычна и ждёт. 180 градусов. Тридцать минут. Достаю. Сметана. Сметану сверху. В сметану немного сахарной пудры. Сметана жирна. Пампадур такая. Поэтому пудра из тростникового сахара.
И снова в духовку. На три минуты. Чтобы поняла сметана всё!
Вынимаю. Смотрю. Из формы бережно. Пейзаж!
Кофе с молоком.
P. S. Стереотипы прекрасны. Люди смазывают блины маслом. Обмакивают их в сметану. Люди кладут маргарин в тесто. Люди кладут майонез куда не попадя. Люди приемисты и обильны.
И стоит людям прочитать про половину чайной ложки говяжьего жира в запеканку из творога, каши, мёда и всего прочего, у людей происходит эстетический инсульт. Как можно?!! 25 граммов жира!!! Который можно заменить бульоном!!! Как?!! Неслыханно!!! Нам плохо!!!
Обожаю.