Меня назовут Василисой. Так решила Женщина, которая носит меня под своим сердцем. Я не против — пусть будет так. Эта Женщина также утверждает, что я появлюсь на свет настоящей красавицей: такой же синеглазой и светловолосой, как её Друг, от которого она меня ждёт. Оказывается, кроме Женщины, моего рождения с нетерпением ожидает ещё пара человек, имён которых мне пока невмоготу запомнить. К моему рождению всё готово. В детской поклеены весёлые жёлтые обои с цветочками, куплена кроватка с балдахином, пелёнки, погремушки, пинетки, платьица… Куплена даже кукла — смешная, тряпичная, с косичками из шерстяных ниток. Кукла сидит в моей кроватке — пока она заменяет меня.
Каждое моё утро начинается с того, что Женщина, ласково поглаживая свой живот, здоровается со мной и желает мне хорошего самочувствия. На самом деле это лишнее, так как мне действительно хорошо в её большом и тёплом животе и без этих пожеланий. Самое главное, я в полной безопасности, и твёрдо это знаю. Ощущая мягкие касания женских пальцев, приятно щекочущие кожу, я дотягиваюсь своей крохотной пяткой до того места, которое она гладит. Это для того, чтобы уловить её руку, поймать прикосновение и понежиться в нём. Пинаю по внутренней стенке живота — то здесь, то там, — мол, вот я! Женщина тихо смеётся в ответ и приказывает мне: «Прекрати меня пинать!» Я улыбаюсь в ответ и затихаю: контакт налажен. Теперь можно спокойно ждать завтрака.
Женщина аккуратно поднимается с кровати, и, как есть, в короткой хлопковой сорочке, следует на кухню. По пути останавливается у зеркала: фыркает, глядя на собственное отражение. Вслух объясняет, что находит себя неуклюжей коровой, и что эта сорочка в горошек, задирающаяся на животе, слишком коротка для её «положения». Я озадачиваюсь: изо всех сил пытаюсь представить корову, но не могу. Ненароком вспоминаю, как в прошлый раз Женщина жаловалась на свой живот: «Я ужасна! Будто круглый аквариум проглотила, да ещё вместе с рыбой!». Но по мне что рыба, что корова — одно, главное, чтобы меня не забыли покормить!
На завтрак подали овсянку с яблоками и стакан персикового сока. Не густо, учитывая, что в прошлый раз были горячие тосты с сыром, моя любимая яичница и кофе с молоком. Ладно, подождём обеда.
Теперь я не прочь вздремнуть, но у Женщины иные планы. Она, напевая, принимает душ, надевает сарафан и широкополую соломенную шляпу, и отправляется в парк на прогулку. Приходится гулять вместе с ней, а также всю дорогу до парка слушать её длинный рассказ о том, как долго она хотела девочку, и что её мечта, наконец, почти сбылась. И неважно, что она уже немолода, и что Друг, восемь с половиной месяцев назад посодействовавший в реализации её мечты, не сможет жить вместе с ними. У него, оказывается, уже есть семья, и разрываться на две не входит в его планы. Я чувствую, как грустнеет её голос при этих словах, и мне хочется её как-то успокоить. Но я ничего не умею, кроме как шевелить своими крохотными ручками и ножками, поэтому снова начинаю возиться, чтобы дать ей понять: ты не одна, нам и вдвоём хорошо!
Женщина садится на скамейку под старым каштаном, долго молчит: вероятно, о чём-то думает. Я чувствую, как по её телу растекается умиротворение, и мне опять становится хорошо. Всё-таки как уютно, как приятно находиться в её животе! Но я уже знаю: мне недолго осталось там быть, совсем скоро мы встретимся…
А через неделю у Женщины отошли воды. Это случилось под утро. Едва «Скорая» отвезла её в больницу, и врачи усадили Женщину в родильное кресло, как она произвела на свет меня. Операционную заполнил мой хриплый крик.
— Поздравляю, у Вас мальчик! — Сообщает врач, поднимая меня вверх, — копия мама: такой же рыженький.
— Как… Но УЗИ показало, что… — Женщина приподнимается на локтях, но тут же обессилено откидывается на подушку. — Этого не может быть!
— Почему не может? — Улыбается врач, — Вы только что родили сына. Хотите его подержать?
Женщина слабо протягивает руки, на её лице читается растерянность. Меня кладут на чистую пелёнку, рядом с ней. Я поворачиваюсь и вижу её бледное, в конопушках, лицо и мокрую прядь рыжих волос, прилипшую ко лбу. Вижу её испуганные зелёные глаза в длинных белёсых ресницах. Мне хочется её успокоить, но я ничего не умею, кроме как шевелить своими крохотными ручками и ножками, и улыбаться. И я улыбаюсь. В какую-то секунду наши взгляды встречаются, и я замечаю, как её испуг постепенно сменяет радость, взгляд теплеет. Её пальцы осторожно трогают редкий пушок на моей голове.
— Надо же, он такой же рыжий, как и я!
Я снова слышу её чудесный голос и пускаю пузыри от удовольствия. Мне хочется сказать ей, что она — самая лучшая Женщина на свете, и я счастлив, что мы опять вместе. Но я пока не умею говорить и поэтому продолжаю улыбаться.
— Он такой красивый! — Умиляется Женщина. — Ну, здравствуй, малыш! Я — твоя мама.
— Вы уже придумали ему имя? — Справляется пожилая акушерка, стоящая у изголовья.
— Да… Васи…Его зовут Василий.
Что ж, я не против. В принципе, меня мало волнует моё имя. Главное, я теперь знаю, как зовут Женщину, с которой нас так много связывает. Её зовут Мама. Я запомню это на всю жизнь.