Ты меня сочиняешь.
Тебе кажется — скоро придумаешь нечто такое,
что украсит твой дом, идеально войдя в интерьер.
Что ты сможешь показывать с гордостью каждой подружке,
а потом,
бросив в сумочку между расческой и саблей,
забыть.
Ты меня сочиняешь.
Ты печатаешь черным черты:
ты обязан быть сильным,
ты обязан на четверть быть морем,
на треть ледником,
глориозой цвести в середине,
там где мысли о важном —
там где имя мое станет пеной над гладью души.
Ты старательно пишешь.
Потом, зачеркнув,
пишешь снова,
объясняя в транскрипции чувства свои же — себе,
или чувство-амбиции с будущим четким итогом,
с промежуточным планом,
заверенным в паре контор.
А я жду.
Я смеюсь, наблюдая тебя из бумаги,
я глотаю капризы
небрежно,
прилежно,
один за другим,
превращаясь в подобие черной дыры,
ядовитого газа.
Я уже чую волю,
по-звериному сузив зрачки.
Ты меня сочиняешь, год за годом, все лучше и лучше.
Ты забыла себя,
до затылка нырнув в свой конструктор мужчин.
Ты меня сочиняешь.
Но потом ты стираешь короткие черточко-точки,
навсегда выпуская меня из кавычек,
за которыми вдруг начинает гореть Карфаген.