если вернешь мне свою любовь, случится землетрясение.
помнишь, ты вечерами читала мне про Есенина,
и говорила, мол, что-то во мне посеяла,
и что росток этот точно взойдёт к весне,
и что родит во мне чудо божье.

а я отвечал тебе, что не чувствую семени,
что ненавижу май, что хотел бы снег,
и что в пустыне цветку не выжить, и невозможно
из тверди сделать вдруг буйство цветов и трав.

мой бог, насколько я был не прав.

если вернешь мне свою любовь, озарится во мне подвал,
в котором я столько лет с собой воевал,
который любовь твоя захлестнула — девятый вал,
волной накрыло, я захлебнулся, не выплывал,
твою любовь, конечно, не понимал,
точнее, попросту не хотел.

но ты кидалась за мною в бурю, спасала, брала штурвал.
вот видишь, с тобою я глуп и мал,
но без тебя я — подвешенный в пустоте.

если вернёшь мне свою любовь, поедем в Питер — ещё попытка,
ночами слушать цокот копыт по плитке,
мосты разведут, и мы с тобою, нежные малолетки
пойдём к Фонтанке, чтобы кидать монетки.
ты скажешь, что именно так напишешь нам на визитках:
мол, вечно счастливы. божьи детки.

если вернёшь мне свою любовь, я обещаю, что вознесу
тебя туда, где тебе, конечно же, быть положено:
к святым, одиноким, вечным — познавшим суть.
я буду тебе рассказывать про весну,
про тот росточек, всё же во мне проросший,
про то, что бывают ведь прощены мерзавцы,
когда их грехи и пороки до грамма взвешены,
и даже если их души уже поношены —
пускай и ехали в ком-то так — без билета, зайцем,
в ботинках грязных, нежностью огорошены,
и в голове их столько всего намешано,
но всё же поняли, поняли всё, оказавшись брошены:
что есть же мрак — значит свет где-то тоже льётся.

и есть же Ты — значит Бог где-то точно был.

*

если вернёшь мне свою любовь, то послушай — бьётся,
сердце моё, ожившее между крыл.