Вечная память.
«Ты давай не стони, расстонался как баба —
просто пара царапин, зелёнкой прижгут.
Ты меня, Николай, постесняйся хотя бы…
Дальше щас поползём, подтяну только жгут…
Ты ногою толкайся, пускай для проформы,
и руками цепляйся, мне ж так тяжело,
ну, а ты здоровенный такой, словно Борман.
Ладно-ладно, не злись. Ой, как ногу свело.
Ну давай, отдохнём, тут уже недалече…
Отдохнул? Ну, вперёд, раз уж пушки молчат.
Доберёмся, тебя обогреют-подлечат,
повоюешь ещё, повоюешь солдат».
А на бруствере самом родного окопа
впился в спину горячий железа кусок.
Николай подтянулся и рухнули оба
в глубину, за собой увлекая песок.
На землице сырой, улыбаясь, лежала,
угодив прямо в лужу седой головой,
неживая сестра милосердия Гала.
Рядом с ней — Николай.
Без ноги, но живой.